86*. О. Л. КНИППЕР - А. П. ЧЕХОВУ

28-ое янв.

Москва

Пишу на «Дне», голубчик мой нежный. Как я счастлива, что тебе легче! И от Альтшуллера получила письмо, что тебе лучше. Только как же? Ты мне все писал, что после Москвы здоровье не ухудшалось, и, судя по письмам, и настроение было хорошее, а доктор докладывает, что ты был кислый все время и что это последствие жизни в Москве (22 января 1903 г. доктор Альтшуллер, лечивший Чехова, писал Ольге Леонардовне, что Антон Павлович «уже третий день чувствует себя хорошо, температура нормальная, if вчера ему разрешено выйти па воздух. Он, по его словам, чувствует себя даже лучше, чем до болезни, и я думаю, что это верно. После приезда из Москвы он все время киснул, и, к сожалению, я должен сказать, что в этом году пребывание в Москве оказало на его легкие гораздо худшее влияние, чем какая-либо из его прежних поездок, и я думаю, что ему нужно будет порядочно времени, чтобы прийти в хорошее состояние. Повторяю, теперь у него температура нормальная, он ест и спит прекрасно, мало кашляет и вообще радует мое докторское сердце» (Архив О. Л. Книппер-Чеховой.-Музей МХАТ)).

Господи, как это сделать! Надо бросать театр и жить с тобой (Л. Я. Гуревич записала со слов И. П. Чехова: «Ольга Леонардовна хотела бросить сцену, Антон Павлович не допустил, говоря, что жить без дела, без работы нельзя...» В. С. Миролюбов записал свою беседу на эту тему с Чеховым в апреле 1903 г.: «Что же, такая брачная жизнь лучше, чем холостая?» - спросил я. - «Что же, мы друг другу не причинили никакого вреда. Она служит на сцене, как и раньше служила. Все зависело от меня, я потребовал, чтобы она не бросала сцены. Что бы она тут делала в Ялте?» («Литературное наследство», т. 68, Чехов, М., 1960, стр. 520)). А я все жила мечтой, что ты хоть ползимы сможешь провести где-то под Москвой в чистом воздухе, в гигиеничном домике каком-то. Летом едем всюду, куда ты только захочешь. Я буду вся в твоем распоряжении. А весной - как и где мы свидимся?

Ты слышал, что «На дне» не разрешили на Александринке? И потому у нас подумывают ехать в Петербург на пасхе, чтобы зацепить денег. Чувствуешь? Думают играть «Дно» и «Дядю Ваню».

Если бы ты знал, как жаждут твоей пьесы! Проголодались все. Со «Столпами» одна мука. Ничего не выходит. Все раздраженные, все не в духе, а главное - Константин Сергеевич. Посмотрим, что покажет генеральная 2-х актов в субботу!

Вчера, после 25-го спектакля «Дна», мы устроили вечеринку у нас в фойе портретном. Поставили длинный стол; угощали ветчиной, ростбифом, индейкой, чаем, кофе, сыром и фруктами. Не клеилось. Мне лично было тоскливо. Присутствовали из посторонних: Горький, Алексин, сестра Марии Федоровны, студент их, protegee Горького - еврейка-скрипачка, бежавшая от родителей, Скирмунт, Стахович. Опять плясали, составили свой оркестрик из балалаек, скрипки и гитары. Соколова «цыганила» под гитару. В конце уже я пробовала петь с Алешиным, но не ладилось. Заставляли меня плясать - тоже не могла. Горький все больше молчал и смотрел. Сам же затеял. Он какой-то странный. У жены его был нарыв в носу, и ей разрезали. Она не выходит еще.

Тихомиров подвыпил и жаловался мне, как ему больно и обидно как актеру. Жалко его (Тихомиров Иосаф Александрович (1872 - 1908) - ученик Немировича-Данченко по Филармонии (выпуск 1895 г.). Актер МХТ с 1898 по 1904 г. По инициативе А. М. Горького был приглашен режиссером в театр Народного дома в Нижнем Новгороде (1903). В 1904 г. поставил «Дачники» Горького в Драматическом театре В. Ф. Комиссаржевской). Москвин, по обыкновению, говорил свои словечки, оживлял сколько мог. Но в общем «не вышло».

Дусик, Пятницкий думает, что с Марксом надо устроить дело без суда, без огласки; просто, чтоб Маркс изменил свои условия и дал бы тебе ну хоть третью часть того, что он заработал через тебя, а заработал он чуть ли не 200 000 р. Но все это надо обсудить, когда увидимся, а в письмах невозможно, правда?

1-го февраля пойдем с Машей на юбилей Гольцева (1 февраля 1903 г. в Москве праздновался 25-летний юбилей литературной деятельности В. А. Голъцева. В течение восемнадцати лет Гольцев был фактическим редактором журнала «Русская мысль» (с 1885 г.)).

Я, дусик, знаю, чего тебе не хватает для того, чтоб ты мог писать спокойно. Я все знаю, милый мой, далекий мой!

С чего ты мне пишешь о деньгах? У меня ничего не пропадало, да и денег у меня всего что жалованье, которое иссякает к концу второй недели. Какие же у меня деньги дома! Я не понимаю, милый.

Акт кончается. Целую тебя нежно, будь покоен, здоров, не забывай меня.

Твоя Оля