159*. О. Л. КНИППЕР - А. П. ЧЕХОВУ

9-ое апреля,

Петербург

Родной мой, не сердись, что не писала один день. Очень волновалась, была сильно утомлена, и голова болела жестоко вчера.

Два первых спектакля прошли. «На дне» принимали неважно очень. Пьеса не нравится большинству. Первые два акта и мы все играли почему-то вразброд. В третьем

акте Андреева так заорала, что в публике пошли истерика за истерикой, кричали: занавес! Волнение страшное. Вся зала поднялась. Было ужасно глупо. Я, сидя спиной на сцене, хохотала. Ни на минуту меня не заразили эти кликуши.

Хотя Вишневский и находит, что эти истерики спасли и пьесу и Андрееву, - я этого не нахожу, да и вряд ли кто найдет. Это было отвратительно. Ну, аплодисменты, конечно, усилились. Четвертый акт играли лучше всего.

Ощущение от спектакля осталось неприятное. Все-таки какая различная публика в Москве и в Петербурге. Здесь, по-моему, более тонкая, и потому «На дне» не имело такого успеха. Зато вчера мы все отдохнули на «Дяде Ване». Во-первых, вчера днем первый раз увидели декорацию 1-го акта. Подобной красоты я еще не видывала. Ты понимаешь - я оторваться не могла! Подумай - нет боковых кулис, а просто идет сад, деревья, даль. Это удивительно. Легкость необычайная. Все деревья живые, золотистые, стволы как сделаны! Ты в восторг придешь. Решили для тебя ставить, как приедешь, чтоб ты мог полюбоваться. Я ахнула, как увидела. Молодчина Симов! Шлем ему телеграмму.

Играли вчера отлично. Публика совсем иначе отнеслась, чем к «На дне». Приятно было играть. Мы все отдохнули. Мария Петровна молодцом себя чувствует.

Чюмина приветствует своих любимцев. «На дне»: Алексееву венок, мне - большое яйцо из живых красных гвоздик с розами, ландышами; и нарциссами сделана буква К. Вчера Вишневскому венок и Лилиной такое же яйцо, но розовое. Яйца ужасно милы и оригинальны.

Театр так себе (Гастроли Художественного театра проходили в помещении театра Литературно-артистического общества на Фонтанке («Суворинского»), где теперь находится Большой драматический театр имени М. Горького). Зрительный зал очень хорош, мебель великолепная, только отвратительны кондитерские украшения на потолке. Уборные гадкие, сырость какая-то; вообще грязно. Много курьезов в разговорах между нашими рабочими и здешними.

...Сегодня уже началось. Должна ехать на завтрак к графине Тизенгаузен, потом на jour-fixe к Чюминой. К последней идем компанией, а к первой мне тяжело идти. Исполняю долг вежливости, т. к. она была очень мила ко мне во время болезни. Может, она и хорошая, но тип для меня неприятный, кокотистый. Понаблюдаю петербургских барынь.

Послала сейчас Харкеевич билеты на первый абонемент. Вчера получила твою телеграмму. Не понимаю, почему ты прекратил так рано свою переписку со мной, ведь Маша тебе говорила, что я раньше 4-го не уеду в Питер. И отчего ты не писал прямо в театр? Почти все туда адресуют. Просто поленился писать, сознайся, надоело? Ну, милый, еще немножко, и увидимся. Я выезжаю отсюда 24-го и 25-го буду в Москве. Не говори потом, что я не писала. Я уже это не первый раз пишу. Целую и обнимаю тебя крепко. Телеграмму послала 5-го.

Твоя Оля