76*. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВА - В. Л. КНИППЕРУ (НАРДОВУ)

(Послано в Дрезден).

21 дек.

Москва

...Жизнь на Руси пошла такова, что мы решили прекратить наше дело на этот сезон. Пять дней подряд мы заседаем, выворачиваем мозги. Дела наши, конечно, не блестящи. Мы решили часть труппы, которая нам не нужна на будущий сезон, выделить, выдав жалованье по 15-ое марта. А «ядро» удерживается хоть на половинном жалованье, и вот думаем поехать за границу, если это удастся. Если нет, будем работать здесь для будущего сезона и, если разрешат пьесу Андреева, что очень сомнительно при теперешней репрессии, будем играть ее одну здесь (В Театральной библиотеке им. А. В. Луначарского (Ленинград) хранится цензурный экземпляр драмы Л. Андреева «К звездам». На заглавном листе резолюция: «К представлению признано неудобным. СПб., 3 января 1906 г. Цензор драм. соч. О. Ламкерт». «Драма заканчивается настоящим гимном в честь погибшего сына - революционера», - этим мотивировал Ламкерт цензурный запрет.

7 января 1906 г. Главное управление печати сообщило Вл. И. Немировичу-Данченко о запрещении пьесы Л. Андреева). Вообще будем изворачиваться.

Милый мой, что у нас делалось! Вспомнить жутко. Кровь, ужас, баррикады. А мы, мирные обыватели, боялись и дружинников и солдат. Сколько жертв, не причастных ни к той, ни к другой партии. Что-то невообразимо нелепое получилось. Неразбериха. Теперь идут бесконечные аресты, обыски, всюду городовые с штыками, разъезжают патрули. Дубасов действует вовсю (Ф. В. Дубасов (1845 - 1912) - московский генерал-губернатор. В 1905 - 1906 гг. подавлял вооруженное восстание в Москве). Вчера мы с Машей не могли попасть домой: против нас был обыск, в Комиссаровском техническом училище, и потому оно было оцеплено войсками, со стороны Садовой, в «Аквариуме;» стояли пушки, но, слава богу, не разносили дом, а то это стало обычным явлением в Москве. Мы отправились в ночевку к Станиславским, так как позднее 9 часов нельзя выходить на улицу, да и после 6 уже обыскивают и даже грабят. Около 9 прибежала храбрая Мариша и сообщила, что доступ к нашему дому свободен, и мы с некоторым трепетом пробирались домой. Мамаша бедная была в страхе от неизвестности. Вот тебе свобода, неприкосновенность личности! Правительство трижды село в лужу, теперь и революционное движение не удалось. Бедная Россия!

Мама в ужасном состоянии. Не знаю, что с ней делать. В Филармонии был обыск, стояли пулеметы, пушки, заставили выйти Делле (Делле Константин Васильевич - инспектор Музыкально-драматического училища при Филармонии) и поднять руки и сообщили с поднятыми винтовками, что если раздастся хоть один выстрел в солдат, то он будет расстрелян. Жена встала рядом с ним, готовая ко всему. Мама говорит, что они оба постарели сразу. Нашли там оружие; оказывается, под видом санитарного пункта, под выкинутым флагом Красного Креста, там происходили самые горячие митинги.

Канонада стояла по Москве отчаянная. Жуть, неизвестность. Володя, что будет из России! Сейчас пока спокойно, хотя по ночам пуляют где-то.

Я сегодвя ругалась с Шумилиным, денщиком дяди Саши, за их зверство. Солдаты, как хищные, жгут, режут, стреляют. Их изводят дружинники, стреляющие из-за засады и сейчас прячущиеся.

Газеты все конфискованы, выходит только подлое «Русское слово», «Новости» и пресные «Русские ведомости». Все потеряли голову. Что делать, куда гнуть!

Как со стороны все это чувствуется? Напиши мне. Если бы ты повидал Вишневского (А. Л. Вишневский был послан в Германию для организации заграничных гастролей МХТ: «Мы отправляем [его] за границу на разведку - можно ли нам двинуть с театром в Европу», - писала Ольга Леонардовна), он бы порассказал тебе, что мы тут терпели.

Все тянут из России; если бы была серьезная единодушная революция, стыдно было бы уезжать, а теперь, напротив, хочется вон, и нисколько не стыдно.

Спешу писать, надо отсылать письмо Вишневскому. Хотим везти: «Царя Федора», «На дне», «Три сестры»,

«К звездам» (Л. Андреева) и «Д-ра Штокмана». Хорошо? (В репертуар первой заграничной поездки вошли: «Царь Федор Иоаннович», «Дядя Ваня», «Три сестры», «На дне» и «Доктор Штокман»).

Боже, неужели удастся эта поездка. Маша Чехова тоже поедет тогда со мной. ...