Л. Волькенштейн. САМИ СЕБЯ ВОСПИТЫВАЛИ

Антон Павлович решительно ничем не выделялся в нашей гимназической среде. Учился он со средним успехом, казался скромным, сосредоточенным, застенчивым, не любил шумных игр. Некоторые из нас усиленно занимались гимнастикой, другие увлекались игрой в лапту, требовавшей силы и ловкости... Такого рода упражнения Антона Павловича не привлекали. Зато в тихом кругу товарищей он любил побеседовать и давал изредка картинки, полные юмора.

Помню его передачу о том, как старенький батюшка - неважный оратор, - исполняя предписание владыки, произнес в церкви проповедь «о падении добрых нравов в населении».

Антон Павлович был прекрасный имитатор, и мы от души хохотали, слушая дребезжащий старческий тенорок батюшки, своеобразные обороты речи и оригинальные выводы.

Известно, что Чехов не был в детстве счастлив. По словам И. Л. Щеглова, Антон Павлович не раз говаривал в тесном кругу родных и знакомых: «В детстве у меня не было детства...»

Во время одной из встреч с Антоном Павловичем, когда он уже был прославленным писателем, он мне сказал: «Недавно, перебирая бумаги в сундуке, я нашел сочинение, писанное мною в шестом классе гимназии... Без преувеличения скажу, что и сейчас не написал бы на эту тему чего-нибудь лучшего. А Мальцев (наш учитель словесности) поставил мне обычную мою тройку. Между тем некоторые наши товарищи получили за это сочинение пятерки и четверки. Думаю, что Мальцев эти сочинения лучше понимал, они были ему ближе по духу. Впрочем, - добавил Антон Павлович со своей милой улыбкой, - Мальцев не лишен был остроумия. Ведь он на чьем-то сочинении написал: «Ваше сочинение приводит меня в недоумение. Следует обратить внимание на знаки препинания».

Тяжело Антону Павловичу жилось в последние годы учения в гимназии. Он очень нуждался материально и добывал средства к жизни ничтожно оплачиваемыми уроками.

Нашим товарищем был также А. Вишневский - впоследствии один из талантливых артистов Московского Художественного театра... Я был в Москве и с Антоном Павловичем пошел в Художественный театр. В антракте мы зашли в уборную Вишневского. Обрадовались встрече и после спектакля посидели в Большой Московской. Стали вспоминать Таганрог, нашу молодость, как нам жилось. Вишневский, между прочим, сказал:

- А жизнь не затерла нас: Антон Павлович прославленный любимый писатель, вы - пользующийся известностью на юге России адвокат, я - один из деятелей лучшего русского театра.

- И не маленький, - добавил Чехов, оглядывая своим задумчивым взглядом крупную фигуру Вишневского. - Так, так, - продолжал Антон Павлович, - а я удивляюсь, как наша ужтца не сделала нас жуликами-грабителями!.. Ведь росли-то мы без умелого присмотра. Можно сказать, сами себя выращивали...