Столовая

Справа от лестничной площадки второго этажа был коридор, из которого дверь вела в столовую (В настоящее время на месте коридора, столовой и комнаты матери писателя находится экспозиционный зал). Это небольшая комната с обоями светло-желтого, «солнечного» цвета. Посредине комнаты - длинный обеденный стол, вокруг него - венские стулья. Над столом висит типичная для того времени керосиновая лампа на блоке, с белым стеклянным абажуром. Слева от входа - кафельная печь и буфет. На стене справа - большая географическая карта Европейской части России. На одном простенке возле входа висит маленькая картина в деревянной раме, на другом - поднос. Входная дверь закрыта темно-вишневой драпировкой.

Столовая в доме Чехова. Рисунок М. П. Чехова. 1889 г

Здесь, в столовой, за обеденным столом частенько сиживали друзья и знакомые Чеховых - В. Г. Короленко, А. Н. Плещеев, А. П. Ленский, В. А. Гиляровский, И. Л. Леонтьев-Щеглов, А. С. Лазарев-Грузинский и многие другие.

«Мать и сестра у меня народ теплый, любят гостей и мастера кормить, коли есть чем» (А. П. Чехов. Письмо к К. С. Баранцевичу, 17 мая 1888 г. Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 112), - писал Чехов. О необыкновенном радушии и чисто русском гостеприимстве семьи Чеховых вспоминают все, кто бывал в доме на Садовой-Кудринекой.

«Многим московским питомцам «Эрмитажа» и Тестова [популярные тогда в Москве рестораны], вероятно, покажется ересью, если я отмечу здесь, что нигде и никогда так вкусно не едал и не пивал, как за столом у Чеховых, по крайней мере так весело и аппетитно... В редком доме встречал такое трогательное радушие, такую счастливую атмосферу душевности и непринужденности» (И. Л. Леонтьев-Щеглов. Из воспоминаний об Антоне Чехове. Сборник «Чехов в воспоминаниях современников», М. 1954, стр. 146-147), - говорит И. Л. Леонтьев-Щеглов.

«Уроженцы Таганрога, они [Чеховы] любили малорусские кушанья, и Евгения Яковлевна мастерски их готовила и любила угощать по-украински» («Русское слово», 3 июля 1904 г), - вспоминал В. А. Гиляровский.

Особенно много гостей бывало у Чеховых в традиционные праздничные дни. «...Приезжайте в Москву есть блины» (А. П. Чехов. Письмо к А. Н. Плещееву, 23 февраля 1888 г. Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 49), - приглашал Антон Павлович Плещеева на масленицу 1888 года. «На второй день поста, т. е. во вторник, я, буде Вы и Александр Павлович пожелаете, устрою у себя вечером «кислую капусту», - писал Чехов жене артиста Ленского. - Будет капуста, редька, маслины, постный винегрет, бобы и проч.» (А. П. Чехов. Письмо к Л. П. Ленской, 15 февраля 1889 г. Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 311).

В столовой писатель чествовал участников первой постановки пьесы «Иванов» в театре Корша. Ужин, который состоялся здесь после спектакля, затянулся до самого утра. Было очень весело и оживленно. Произносилось много речей и тостов.

Особенно оживленно было в столовой, когда к Чеховым приехала погостить их давняя приятельница Александра Львовна Селиванова. Писатель, его братья и сестры были знакомы с ней еще с ранних детских лет.

В первой половине 90-х годов родные привезли в Таганрог девочку Сашу, отдали ее в школу и поселили «на хлебах» у П. Е. и Е. Я. Чеховых. Саша Селиванова стала, по словам М. П. Чехова, «как бы второй сестрой» их. Она спала в одной комнате с Марией Павловной, ходила с нею в школу, пила и ела вместе с Чеховыми.

Прошло много лет, и в доме на Садовой-Кудринской появилась высокая, миловидная женщина. А. Л. Селиванова в свой первый приезд в Москву почти месяц прожила у Чеховых. С ее приездом в квартире писателя стало еще веселее. Антон Павлович был особенно неистощим на шутки и всякие выдумки. Младший брат писателя сочинял веселые стихотворные экспромты, а сама гостья смеялась больше всех и неутомимо распевала украинские песни.

Очень много смеялись Чеховы по поводу случая, который произошел с гостьей по дороге. В Москву не пришел своевременно ее багаж, очевидно, по ошибке сброшенный где-то на промежуточной станции. «Начались хлопоты, - вспоминает М. П. Чехов. - Каждый день Иван Павлович ездил на Курский вокзал наводить справки и, когда возвращался обратно и все. мы садились за стол, то оба мои брата, Антон и Иван, то и дело выпивали по рюмочке и всякий раз обращались к Александре Львовне с приветствием:

- За счастливое возвращение Вашего багажа! или:

- Ну, дай бог, чтобы Ваш багаж женился по дороге и привез вам в качестве супруги чью-нибудь чужую сумку» (М. П. Чехов. Чеховский сборник, М. 1929, стр. 54-55).

В альбоме А. Л. Селивановой младший Чехов нарисовал пером и акварелью дом Корнеева и написал такие стихи:

 Вот домик Чеховых... Как все мы веселились, 

 Когда Вы вдруг приехали сюда, 

 У нас на время поселились 

 И нам напомнили прошедшие года!.. 

 И смех царил здесь в комнатках уютных, 

 И тучей в воздухе носился раж, 

 И братьев двух моих беспутных 

 Заставил пьянствовать злосчастный Ваш багаж (Оригинал стихотворения находится в Таганрогском музее А. П. Чехова). 

Чеховы собирались в столовой три раза в день - за завтраком, обедом и ужином, вели оживленные разговоры, обсуждали очередные домашние дела, обменивались новостями, шутили, смеялись. В одном из писем 1889 года Михаил Павлович не без юмора нарисовал картину послеобеденного отдыха в доме на Садовой-Кудринской:

«Сейчас же после обеда, когда Машета [Мария Павловна], утомленная разливанием супа да раскладыванием по тарелкам жаркого, разваливается на своей кушетке, а Антоша и Ваня садятся против нее у горячей печки и начинают раскуривать свои папиросы, - я хватаю милого Иваненку за бока, усаживаю его за пианино и под его аккомпанемент начинаю петь. Иваненко играет и морщится, Антон улыбается, а Машета умоляет меня перестать. - «Надоел! Просто душу на части рвет твой гадкий голос!» - кричит она из своей комнаты, а я все пою и пою. Пою до тех пор, пока с натуги не начнут ныть глаза. «Ну, голос!» - говорит Иваненко, глядя мне в глаза, и укоризненно... мотает головой» (М. П. Чехов. Письмо к Г. М. Чехову, 20 февраля 1889 г. Рукописный отдел Государственного литературного музея).

Из этого письма Михаила Павловича, да и из других источников, встает картина дружной, сплоченной семьи, где отношения были проникнуты родственной теплотой и где иногда были не прочь беззлобно подшутить друг над другом.

Главой семьи и опорой давно уже стал Антон Павлович. В свойственной ему полушутливой манере Чехов писал И. Л. Леонтьеву-Щеглову в 1888 году: «У меня тоже есть «родственной клобок»... Впрочем, мой клобок, если сравнивать его с наростом, представляет из себя нарост доброкачественный, но не злокачественный. Клобок мой отлично шьет мне сорочки, отлично варит и всегда весел. Зимой клобок состоит из 8 человек, а летом из 5 (в том числе 2 прислуги). Во всяком случае мне чаще бывает весело, чем грустно, хотя, если вдуматься, то я связан по рукам и ногам... У Вас, батенька, квартирка, а ведь у меня целый дом, хоть и паршивенький, но все-таки дом, да еще двухэтажный... У Вас жена, которая простит вам безденежье, а у меня порядок, который рухнет, если я не заработаю определенное количество рублей в месяц, рухнет и повалится мне на плечи тяжелым камнем» (А. П. Чехов. Письмо к И. Л. Леонтьеву-Щеглову, 18 апреля г. Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 89).

Семья была необходима Чехову, она освобождала его от бытовых забот, давала возможность сосредоточенно заниматься творческой работой. В жизни писателя семья имела большое значение. Антон Павлович прошел почти весь свой жизненный путь с теми же людьми, с которыми жил с ранних детских лет. И это было не вынужденное соседство родственников, а глубокое органическое единство. Не случайно вторая половина 80-х годов - время огромного творческого подъема писателя - была, по словам В. Г. Короленко, «самой счастливой полосой» в жизни семьи Чеховых.

«Мать Чехова, дорогая Евгения Яковлевна, и его молоденькая сестра Мария Павловна были решительно добрыми гениями Антона Павловича, и нежно заботливому уходу, которым он был неизменно окружен, наверное позавидовал бы ,не один современный муж» (И. Л. Леонтьев-Щеглов. Из воспоминаний об Антоне Чехове. Сборник «Чехов в воспоминаниях современников», М. 1954, стр. 147), - рассказывал Леонтьев-Щеглов.

Семья писателя была очень дружной, и каждый из домашних вносил свою частицу труда в общее дело. Вокруг Антона Павловича была атмосфера дружеского внимания, ласки, в которой так нуждается всякий человек. Семья принимала близко к сердцу все писательские успехи и неудачи Чехова. «В былое время каждая, написанная им [Антоном Павловичем] пьеса производила в нашей семье большое событие» (М. П. Чехова. Письмо к П. В. Быкову, 18 января 1911 г. Рукописный отдел Института русской литературы Академии наук СССР, Ленинград), - рассказывала Мария Павловна.

«Каждый газетный отзыв волнует и меня, и мою семью... В декабре, например, в журнале «Русское богатство была статья критика Оболенского под заглавием: «Чехов и Короленко»... Эта статья сделала у нас в доме переполох...» (А. П. Чехов. Письмо к М. Г. Чехову, 18 января 1887 г Полное собрание сочинений, т. 13, стр. 267), - сообщал Чехов своему таганрогскому родственнику.

Домашние писателя были первыми читателями его произведений, которые они часто знали еще в рукописях. «Отец и вся семья очень любили и ценили произведения сына-писателя. Чехов долго давал все свои вещи на суд родных и соображался с их указаниями для поправок. Сам, однако, не читал. Читал вслух брат Иван. Антон Павлович слушал, лежа на диване или на постели в соседней комнате» (Биографические материалы о Чехове со слов его брата И. П Чехова, записанные Л. Я. Гуревич. Рукописный отдел Пушкинского дома Академии наук), - рассказывал И. П. Чехов.

Работая осенью 1889 года над рассказом «Обыватели» (лозднее, в 1894 году, он стал первой главой «Учителя словесности»), Антон Павлович по совету своих домашних переделал произведение. «Я имел в виду кончить его [рассказ] так, чтобы от моих героев мокрого места не осталось, - писал Чехов, - но нелегкая дернула меня прочесть вслух нашим; все взмолились: пощади! пощади! Я пощадил своих героев, и потому рассказ вышел так кисел» (А. П. Чехов. Письмо к А. С. Суворину, 12 ноября 1889 г Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 435).

Теплая, сердечная атмосфера чеховской семьи согревала всех, кто бывал в их доме. Очень характерно в этом смысле письмо А. И. Иваненко к Антону Павловичу, написанное год спустя после отъезда Чеховых из дома на Садовой-Кудринской: «Прежде всего я страшно соскучился без Вас и Вашей семьи, вспоминаю с удовольствием то время, когда имел возможность слушать и мотать на ус то, что делалось в Вашей семье, ценю искренно добрые отношения, любовь и ласку Вашу и всех Ваших... Мои симпатии к Вам и Вашей семье вечны, и я ни на миг не изменю Вам... Я всегда радовался, видя радость в Вашей семье, и горевал, если было горе... Природа наделила меня всеми пятью нормальными чувствами, и эти чувства справедливо говорят мне, что самое лучшее, что я видел, происходило в Вашей семье» (А. И. Иваненко. Письмо к А. П. Чехову, 1891 г. Рукописный отдел Библиотеки имени В. И. Ленина).

Поэт А. Н. Плещеев шутливо и ласково называл семью писателя «милой Чехией». Образ этой трудолюбивой, гостеприимной, дружной семьи встает из стихотворения А. Н. Плещеева, посвященного Антону Павловичу и датированного 1888 годом:

 Отрадно будет мне мечтой 

 Перенестись сюда порой, - 

 Перенестись к семье радушной, 

 Где теплый дружеский привет 

 Нежданно встретил я, где нет 

 Ни светской чопорности скучной, 

 Ни карт, ни пошлой болтовни, 

 С пустою жизнью неразлучной, 

 Но где в трудах проходят дни... 

(А. Н. Плещеев. Посвящается Антону Павловичу Чехову Сборник «На памятник Чехову», СПБ, 1906, стр. 43)