ВВЕДЕНИЕ

Понятие творческой лаборатории писателя - сложное, многогранное. Содержание этого понятия включает в себя целый комплекс элементов: психология и внешние условия писательского труда, методы изучения действительности, мировоззренческая и художественная переработка жизненного материала в сознании писателя, использование творческого опыта предшественников и современников, процесс работы над произведением от зарождения замысла до реализации его в окончательном тексте, творческая история произведения и сопровождающие ее «муки творчества».

Известно, что психология художественного творчества совершенно недостаточно изучена. Осложняется это изучение, как правильно заметил К. Паустовский, тем обстоятельством, что большинство писателей может передать только свои ощущения от творческого процесса, но не в состоянии объяснить его, разобраться в его сущности, расчленить на отдельные части. «Это свидетельствует о том, что творческий процесс является настолько непосредственной функцией нашего сознания, что зачастую неуловим для самих его носителей» (К. Паустовский. Булгаков. «Театральная жизнь», 1962, № 14, стр. 29).

Нужно, однако, отметить, что отдельные выдающиеся писатели оставили ценный материал самонаблюдений и высказываний о своей творческой деятельности, помогающий исследователю проникнуть в сложную область психологии художественного творчества и, в частности, изучить вопрос о том, как автор создает своих героев.

Бесспорно, знание психологии творческого процесса, отдельных сторон творческой лаборатории писателя углубляет наше представление о сущности литературного творчества, наше восприятие литературного произведения, наше понимание формирования замысла и приемов осуществления замысла у писателя.

Недавно Б. Мейлах поставил ряд важных вопросов, касающихся интересующей нас области (См.: Б. Мейлах. Содружество наук и тайны творчества. «Литературная газета», 1962, 11 октября). Он прав, указывая на то, что, несмотря на значительные достижения советского Литературоведения, тайны искусства раскрыты далеко не полностью. Литературоведы довольствуются слишком общими ответами на вопросы о сущности, специфике и закономерностях искусства. Назрела необходимость объединить изучение общих основ и свойств художественного мышления с исследованием законов творческой деятельности художника. Необходимо синтетическое изучение художественного мышления, которое возможно на стыке ряда научных областей и - одновременно - других видов искусства. А на стыке теории, истории литературы, текстологии, а также эстетики и психологии может образоваться увлекательная дисциплина - психология творчества. Эта наука поможет с большей полнотой понять мировоззрение художника, проявление его идей в самом ходе работы, внутренние сложные связи жизненных наблюдений и фантазий, ход ассоциаций, непосредственные и отдаленные импульсы творчества и т. д. Можно согласиться с выводом Б. Мейлаха: «Перспективы психологии творчества весьма заманчивы, а результаты важны не только для науки, но и для литературной практики».

У каждого великого писателя творческая лаборатория, кроме общих для каждого художника закономерностей, имеет свои особенности, пока еще мало изученные в литературной науке. Только в последние годы стали появляться серьезные литературоведческие работы, вводящие в какой-то мере в творческую лабораторию отдельных писателей. Здесь нужно назвать большую, содержательную статью Б. Бялика «В творческой лаборатории А. М. Горького» (См.: сб. «Мастерство русских классиков». М., ГИХЛ, 1959). В статье характеризуются особенности творческой работы Горького. Справедливо подчеркивается мысль, что нельзя канонизировать отдельные черты творческой лаборатории даже такого выдающегося писателя, каким является Горький, потому что эти черты связаны с неповторимым своеобразием его писательского облика. Статья Бялика может служить удачным примером построения литературоведческих работ данного типа.

Стали появляться и работы по вопросам творческой лаборатории Чехова; наиболее ценными из них являются те, в которых эти вопросы связываются с особенностями писательской индивидуальности Чехова.

Оригинальность и сложность Чехова-писателя давно были замечены наибо-лее проницательными литераторами и критиками в России и на Западе. Некоторые из них, пораженные силой таланта Чехова, даже высказывали мысль о какой-то стихийности этой силы, не поддающейся исследованию. Так, например, французский автор Жозеф Кессель писал в 1929 году: «Весь талант Чехова соткан из неподдающихся анализу элементов» («Литературное наследство», т. 68, «Чехов». М., Изд-во Акад. наук СССР, 1960, стр. 724). А советский писатель П. Бажов в 1945 году высказал такое мнение о своем любимом писателе: «Чехов для меня фигура несоизмеримая, почти стихийная. Порой кажется, что он многое делал по наитию» (П. П. Бажов. Соч., т. III. M., Гослитиздат, 1952, стр. 311).

Мы, разумеется, не можем принять точку зрения непознаваемости художественного таланта и, в частности, согласиться с буржуазным философом Риккертом, считавшим невозможным изучение творческого мира художника вследствие исключительной интимности творческого процесса Несомненно, психология творческого процесса, сугубо индивидуальная у каждого великого писателя, очень сложна и трудно поддается точным формулировкам. И все же трудности не в том, что талант Чехова представляет собой якобы стихийную силу и не поддается анализу, а в том, что Чехов-писатель слишком сложен и «неисчерпаем», как говорил о нем К. С. Станиславский; вот почему до сих пор не раскрыты многие «элементы», многие «тайны» этого таланта.

С наследием Чехова происходит то же, что в свое время отмечал Белинский в отношении Пушкина: каждая эпоха произносит свое суждение о великих писателях и, как бы верно ни поняла их, всегда оставит следующей за ней сказать что-нибудь новое и более верное. Действительно, каждое поколение чехововедов открывает новые особенности таланта Чехова, но еще далек конец этой исследовательской работы.

Первым, кто сумел разглядеть ряд тонких, своеобразных черт в Чехове-художнике, был А. М. Горький, которому удалось проникнуть в некоторые потаенные уголки творческой лаборатории великого русского писателя. Эту плодотворную тенденцию продолжали в своей творческой деятельности Вл. И. Немирович-Данченко и К. С. Станиславский - современники Чехова и Горького, открывшие отдельные «тайны» писательского почерка Чехова.

Эти первооткрыватели особенностей творческой индивидуальности Чехова создали благоприятную почву для дальнейших разысканий в сложной области чеховского творчества (исследования Ю. Соболева, С. Балухатого, А. Дермана, В. Ермилова, А. Роскина, Г. Вялого, Б. Бердникова, М. Семановой и др.).

Вопросы психологии творчества и творческой лаборатории Чехова привлекают в последнее время пристальное внимание исследователей. Помимо того, что эти вопросы затрагиваются в общих трудах чехововедов о творчестве писателя, отдельные авторы посвящают свои работы специально этим проблемам. Плодотворно работает над изучением записных книжек Чехова Е. Коншина.

Вопросом связи творчества А. П. Чехова с медициной и естествознанием занимались И. Федоров и И. Гейзер.

Важные соображения о местном колорите в произведениях Чехова высказали в своих работах А. Дерман, П. Сапухин, Н. Сысоев, Е. Балабанович, К. Виноградова и некоторые другие авторы. В статье Н. Пруцкова «К вопросу об эволюции реализма Чехова» (См.: сб. «Из истории русских литературных отношений XVIII - XX веков». М.-Л., Изд-во Акад. наук СССР, 1959) показана интересная работа по сравнительному анализу текстов трех произведений Чехова («Осенью», «На большой дороге», «Воры»).

В томе 68 «Литературного наследства», посвященном Чехову (1960), напечатаны неизданные и вновь найденные рукописи произведений Чехова, а также интересные наблюдения текстологического характера.

Много полезного внесли в изучение творческой истории некоторых произведений Чехова, особенно по сличению отдельных редакций, комментаторы в 20-томном и 12-томном собраниях сочинений писателя К. Муратова, Е. Коншина, Г. Бялый, Э. Полоцкая, Е. Сахарова и др.

Стали появляться ценные работы о художественном мастерстве Чехова (А. Дермана, В. Голубкова, А. Белкина и др.).

Вопросы творческой лаборатории и мастерства писателя органически связаны: мастерство - это не только искусное владение литературной технологией, не только совершенство формы создаваемых произведений, но и умение видеть, чувствовать, понимать жизнь, открывать в ней новое, а это дается только талантливому художнику с острым видением действительности, с тонкой наблюдательностью. Значение мировоззренческой позиции писателя во всем этом процессе неоспоримо.

Специфичны особенности творческой лаборатории и мастерства Чехова. Почетная и сложная задача - изучить те разнообразные писательские средства, при помощи которых Чехов - мастер реалистического искусства - достигает большого идейного и эмоционального воздействия на читателей. На наш взгляд, особенно ценной в этом отношении является книга А. Дермана «О мастерстве Чехова» (1959).

Основными источниками для изучения творческой лаборатории Чехова являются: 1) его письма, где находим много ценных высказываний о литературном творчестве вообще и о творческой работе Чехова-художника; 2) записные книжки Чехова, в которых имеется богатый материал, характеризующий наблюдательность и творческую выдумку писателя, а также творческую историю некоторых произведений; 3) пометки Чехова на страницах прочитанных книг как материал, дополняющий наше представление о творческой практике писателя; 4) рассказ «Святой ночью», который вводит нас в творческую лабораторию Чехова-стилиста; 5) пьеса «Чайка», где Чехов высказал много заветных мыслей об искусстве и где в репликах персонажей автор раскрыл отдельные особенности своей творческой лаборатории.

Вспомогательным источником может служить мемуарная литература о Чехове. Особенную ценность представляют высказывания о творческой работе Чехова таких компетентных мемуаристов- современников Антона Павловича, как Горький, Бунин, Куприн, Короленко. Важным мемуарным источником являются также воспоминания родных писателя - брата Михаила Павловича и сестры Марии Павловны.

Из материалов, помогающих разобраться в творческой лаборатории Чехова, больше всего изучались его записные книжки. Еще в 1914 году, когда впервые была опубликована значительная часть книжек, появились две интересные работы, положившие начало изучению этого раздела чеховского наследия, - «В мастерской Чехова» А. Горнфельда (См.: «Русские ведомости», 1914, 2 июля) и «Светлый смех» В. Е. Ермилова (См.: «Заря», 1914, № 26).

A. Горнфельд, изучая записи в книжках Чехова, обратил внимание на две особенности: есть записи, зафиксировавшие увиденное или подслушанное в жизни, а другие записи - результат авторской выдумки как «параллели действительности»; причем записей второй категории в книжках больше, чем первой. Горнфельд характеризовал Чехова - автора записных книжек как изобретателя с богатой творческой выдумкой.

B. Е. Ермилов назвал записные книжки Чехова «неисчерпаемым кладезем» юмора, остроумия и глубоких мыслей. Среди перлов чеховского остроумия, по наблюдениям Ермилова, попадаются такие по существу своему значительные мысли, которые «заслуживают чести попасть в пословицы и повторяться, как счастливые формы выражения серьезнейших идей». В качестве примера Ермилов останавливается на определении России («Россия - страна казенная») и считает, что определение - «прямо политическая мысль, под которою подписались бы охотно и Щедрин, и Кузьма Прутков». Удачно акцентируя внимание читателей записных книжек Чехова на встречающихся в них серьезных идеях, порой политического характера, Ермилов прошел мимо одной важной стороны идейного содержания в книжках, характерной для Чехова как вдумчивого наблюдателя действительности, - мысли о том, что жизнь исключительно противоречива в своих разнообразных проявлениях. Этой идеей пронизаны многие записи у Чехова.

И Горнфельд, и Ермилов открыли в записных книжках Чехова отдельные важные стороны, но не исчерпали всего богатства содержания книжек и не связали отдельные записи с творческой практикой писателя - с генезисом замыслов, сюжетов, образов, ситуаций в произведениях Чехова; это сделали уже советские че-хововеды.

Л. Гроссман в небольшом этюде «Записные книжки Чехова» (См.: Леонид Гроссман. Мастера слова. М., Кн-во «Современные проблемы»», 1928) увидел в книжках подготовительную писательскую технику и отметил редкую способность Чехова рассмотреть в мелькнувшем обыденном эпизоде важное содержание и зафиксировать его в точной лаконичной формуле.

Необходимо особо отметить большую роль Е. Коншиной в научном издании и комментировании записных книжек Чехова (См.: «Записные книжки А. П. Чехова». Полный текст. Вступительная статья, подготовка текста и комментарии Е. Н. Коншиной. «Из архива А. П. Чехова». М., Изд-во Государственной ордена Ленина библиотеки СССР имени В. И. Ленина, 1960). Во вступительной статье к ним Е. Коншина подчеркнула важную особенность творческой работы писателя: «Для творческой лаборатории Чехова характерна одновременная мысленная работа над несколькими сюжетами». Много ценных соображений высказала Е. Коншина в обстоятельных комментариях к записным книжкам, особенно по истории создания отдельных произведений писателя. Обращает на себя внимание скрупулезная работа Е. Коншиной по соотношению отдельных записей в книжках с творческими замыслами писателя и с реализацией замыслов в произведениях.

Дополняет работу Коншиной статья И. Битюговой «Записные книжки» - творческая лаборатория» (См.: сб. «Великий художник», Ростиздат, 1960).

Думается, что вопрос о записных книжках Чехова как творческой лаборатории писателя в настоящее время изучен довольно полно и потому нет необходимости специально останавливаться на нем в данной работе.

Еще не пришло время для полного, всестороннего освещения творческой лаборатории Чехова; нужна дальнейшая исследовательская работа чехововедов для создания обобщающего труда о творческой лаборатории сложного и глубоко оригинального писателя.

Автор настоящей работы ставил перед собой скромную задачу - дополнить имеющийся в чехововедении материал по этому вопросу своими наблюдениями и соображениями.

Книга состоит из ряда глав, освещающих отдельные стороны творческой работы Чехова (В книге использовано «Полное собрание сочинений и писем А. П. Чехова 1944-1951 гг.». Ссылки на письма даются в тексте в скобках: том обозначается римской цифрой, страница - арабской).

Книга «В творческой лаборатории Чехова» - краткое изложение специального курса о Чехове, впервые прочитанного в Ростовском университете в 1960/61 учебном году.

Специальный курс слушали студенты-филологи 4 курса. Для стимуляции активного восприятия важных разделов курса и самостоятельной литературоведческой мысли студентов практиковались время от времени задания для самостоятельной работы с целью подготовки студентов к слушанию соответствующих разделов курса, например: прочесть такое-то произведение Чехова, которое будет анализироваться в ближайшем разделе курса, или отдельные письма и работы о Чехове. Вот одно из конкретных заданий: найти чеховские мысли в размышлениях Николая Степановича о литературе и театре, сопоставив соответствующие места из «Скучной истории» с письмами Чехова второй половины 80-х годов.

Иногда в процессе чтения курса, когда лектор анализировал произведения Чехова и читал отрывки из этих произведений, задавались студентам (при изучении, например, рассказов «Счастье», «Накануне поста», «Старый дом», «В суде», «Несчастье») вопросы такого характера: «Влияние какого великого предшественника Чехова ощущается в этом месте или в этой ситуации? Как надо понимать подтекст этого места?» - и подобные вопросы. Ответы студентов на такие вопросы заметно оживляли слушание курса, особенно сложных разделов. Студенты проявляли интерес к таким «паузам» в лекциях, когда они должны были самостоятельно решать важные вопросы, а лектор получал конкретное представление о литературной эрудиции отдельных студентов и об умении их самостоятельно разбираться в литературоведческих вопросах.

В целях вооружения студентов навыками литературоведческого изучения лектор останавливался в подходящих для того местах курса на вопросах методики и техники исследовательской работы, делился своим опытом научной работы в чехововедении. В частности, при изучении проблемы местного колорита в творчестве Чехова лектор рассказал своим слушателям о своеобразном методе, который он применял в своей исследовательской практике, - о поездках по чеховским местам Приазовья (Петровка, или Криничка, Большая Крепкая, Платово-Ивановка, Саур-Могила и др.), Подмосковья (Истра, Максимовка, Бабкино, Мелихово, Звенигород), Украины (Сумы, Ахтырка, Святогорск-на-Донце и др.). Непосредственное ознакомление с теми Местами, где жил или побывал Чехов, дало возможность конкретно представить эти места (хотя некоторые из них несколько изменились с тех пор), оставившие след в памяти писателя, в его письмах и произведениях, а беседы со старожилами этих мест заставили внести коррективы в отдельные работы мемуаристов о Чехове (в частности, Михаила Павловича Чехова). Главное, ознакомление с чеховскими местами позволило осветить и уточнить некоторые вопросы местного колорита в произведениях Чехова: раскрыть локальные черты в подтексте рассказа «На пути», истринский колорит пейзажа в «Мужиках» и т. п. Непосредственное ознакомление с легендарной Саур-Могилой дало основание сделать маленькое «открытие» - установить, что Каменная Могила, описанная в «Драме на охоте», есть точное изображение Саур-Могилы.

Специальный курс имел еще одну особенность: он сопровождался семинарскими занятиями студентов на ту же тему. Эти занятия дополняли и расширяли знания студентов, вынесенные ими из отдельных разделов специального курса, а главное, заставляли их самостоятельно поработать над посильными для них вопросами чехововедения. Доклады студентов на избранные ими темы обсуждались коллективно на семинарских занятиях (для чего все участники семинара должны были к каждому занятию- один раз в неделю - предварительно ознакомиться с материалом, относящимся к данному вопросу), а в конце обсуждения выступал руководитель семинара с подведением итогов и с оценкой отдельных выступлений студентов.

Вот перечень некоторых тем, над которыми работали студенты в семинаре. Доклады студентов после обсуждения на семинарских занятиях оформлялись в виде курсовых работ:

1) Чехов в оценке Горького,

2) Короленко о Чехове,

3) Бажов о Чехове,

4) Новиков о Чехове,

5) Педагогическая тема в записных книжках Чехова,

6) Творческая история темы мещанской свадьбы у Чехова,

7) Пьеса «Леший» как первый драматургический вариант «Дяди Вани»,

8) От «Обывателей» к «Учителю словесности»,

9) Две редакции рассказа «Шуточка»,

10) Первоначальная и окончательные редакции рассказов «Володя» и «Пари».

Отдельные студенты, прослушавшие специальный курс и участвовавшие в семинарских занятиях, писали дипломные работы по творчеству Чехова. Приведем тематику дипломных работ, успешно защищенных студентами-выпускниками:

1) Работа Чехова-редактора над произведениями 1886 - 1887 гг.

2) Чехов в «Северном вестнике» и дальнейшая работа писателя над произведениями, опубликованными в журнале.

3) «Рассказ неизвестного человека» Чехова (текстологический анализ).

4) Работа Чехова по инсценированию своих рассказов.