101 *. О. Л. КНИППЕР - А. П. ЧЕХОВУ

9-ое февр.

Москва

Дорогой мой, любимый мой, Антончик! Я сегодня счастлива. У меня Лона выходит! Ты не смейся только. Я ее вдруг почувствовала всю, драматично. Игралось мне удивительно. Надела красивый с проседью парик, сделала глубокие глаза, бледное лицо, лицо много пострадавшего человека. Влад. Ив. говорит, что пьеса получила должную окраску от такого толкования, и все говорят, что смотрится с интересом. Еще многое надо почистить, работы еще много, но пьеса «пошла». Ты должен порадоваться вместе со мной, дусик мой! Такого вдохновения, как сегодня, у меня, конечно, не повторится. Это было что-то особенное. Игралось и смело и мягко, было какое-то чудесное волнение, но много только боролась с собственными слезами, все время меня душили свои слезы. Маша говорит, что ни одна роль не шла у меня так хорошо. Она меня очень хвалит. А свои ведь обыкновенно строгие судьи, правда?

Один у меня страх, что вдруг не повторится то, что было сегодня. Хотя, собственно, этого не может быть. Ах, дусик, я точно двести тысяч выиграла. Станиславского хвалят. Вообще все будет хорошо.

Морозов получил деньги, но еще не писал тебе.

Ты убедился, что я не бросаю тебя? Я ужасно хохотала, когда читала сегодня твое письмо.

Сегодня вечером был у нас Бальмонт с женой. Надежда Ив. с Сашей, Вишневский, заезжал Влад. Ив., который уехал в Петербург сегодня же. Он теперь успокоился насчет пьесы. Труды его не пропали даром («А пока мы заняты «Столпами», - писал Немирович-Данченко Чехову.- Какая это мука - не верить в красоты пьесы, а внушать актерам веру в них. Цепляюсь за каждую мелочь, чтобы поддерживать энергию работы. Ссорюсь все время и часто думаю, что в конце концов выйду победителем из этих мучительных хлопот. До генеральной 9-го совсем трудно было. Но в эту генеральную появилась новая струя, которая меня подбодрила. Ее внесла Ольга Леонардовна. Она как-то вдруг отдалась новым трогательным нотам внутреннего образа Лоны, потянула за собой Алексеева, и пьеса начала принимать более серьезную и глубокую окраску» (Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 238)).

Бальмонт читал свою переводную драму, т. е. сцены. Красивый перевод (Перевод трагедии Шелли «Ченчи»). Болтали по-хорошему. Марии Григорьевны (М. Г. Средина) не было. У нее умерла мать, и она сидит дома.

...«На дне» запрещено в Питере, потому что неудобно произносить разговоры о совести etc. с казенной сцены. Нам, вероятно, разрешат. Влад. Ив. вот поехал узнавать и хлопотать.

Маша едет в Петербург во вторник. А мы с тобой скоро тоже увидимся и покатим, как Луиза с Жироном. Как будет чудесно! ...