Здравствуй, дусик, моя половинка! Сегодня пришло от тебя два открытых письма, я очень рад и доволен. Рассчитывал получить из Москвы телеграмму, ну, да бог с тобой, я вхожу в твое положение и понимаю. Что нового придумали в театре? Не утомились? Не разочаровались?
Четвертый акт в моей пьесе сравнительно с другими актами будет скуден по содержанию, но эффектен. Конец твоей роли мне кажется не дурным (Роль Раневской в «Вишневом саде»). Вообще не падай духом, все обстоит благополучно.
...На сих днях к тебе приедет П. И. Куркин. Он расскажет тебе о том, что ему нужно, а ты подумай и дай совет. Дело весьма важное (Речь шла об организации материальной помощи нуждающимся слушательницам петербургских женских медицинских курсов. В тот же день Чехов писал П. И. Куркину. «...Пусть М. А. Щедрина вместе с Вами (или Вы один - все равно) побывает у моей жены и поговорит насчет Саввы Тимофеевича Морозова и пермского миллионера Ник. Вл. Мешкова, который теперь, по всей вероятности, уже в Москве... Сначала побывайте у моей жены...»).
Шарик растет, но еще не лает. Ты, уезжая, забыла взять свою кошку. Прикажешь прислать?
Кланяйся Вишневскому и скажи ему, чтобы он набирался мягкости и изящества для роли в моей пьесе (Чехов предназначал А. Л. Вишневскому роль Гаева, но играл ее К. С. Станиславский).
Ну. цудык, благословляю тебя. Не сердись, не хмурься, не брани своего мужа. Скоро увидимся. Как только в Москве начнутся заморозки, так и приеду.