Е. Я. Кедрова, Е. Г. Панасенко. Языковые приемы создания экспрессивности в пьесах А. П. Чехова

Экспрессивность возникает тогда, когда средства языка усиливают впечатление от жизненного факта. Вслед за И. В. Арнольд под экспрессивностью понимаем такое свойство текста или части текста, которое передает смысл, с увеличенной интенсивностью выражая внутреннее состояние говорящего, и имеет своим результатом эмоциональное или логическое усиление. Как семантическая категория она охватывает все значимые единицы языка и любые элементы языковой структуры (Русский язык. Энциклопедия/Под ред. Ф. П. Филина. М., 1979.) .

В данной статье на материале одноактных пьес А. П. Чехова анализируется позиционно-лексический повтор как стилистическое явление, его структура, место в художественном тексте, а также фигуры речи, основанные на повторе. Интерес к одноактной драматургии - лаконичной художественной форме - прослеживается на протяжении довольно значительного периода творческого пути А. П. Чехова: с 1887 по 1904 г. Его одноактные пьесы отличаются действенно-сценическим диалогом, репликами, усиливающими эффект драматической ситуации, компактными монологами, лаконичными ремарками. Сюжетное развитие чеховского водевиля состоит в том, что в торжественную обрядовую ситуацию траурной годовщины, предложения, свадьбы, юбилея врывается вульгарная обыденщина. Герои не могут возвыситься над ней, поэтому вместо юбилея, свадьбы, предложения получается недоразумение и даже скандал. Писатель акцентирует внимание на остроте драматического противоречия (Медведь, Предложение), на характере личности, выявляющей себя в конфликте (Трагик поневоле, Юбилей, О вреде табака, Лебединая песня). Динамика этих пьес создается острым, живым словом героя, находящегося, как правило, в состоянии эмоционального возбуждения, а порой и аффекта. Чехов прекрасно передает эмоциональный подъем лектора (О вреде табака), актера (Калхас), раздражение спорящих и бранящихся людей (Медведь, Предложение). Естественно, что при этом писатель широко использует особую лексику, фразеологию, тропы, фигуры. Как показал анализ материала, среди синтаксических фигур в одноактных пьесах Чехова преобладают фигуры прибавления, а именно повтор. Намеренное удлинение речевой цепи в диалогах и особенно в монологах создает необходимую экспрессию, заставляет слушателя (читателя) задерживать свое внимание. Большое место в одноактных пьесах писателя занимает позиционно-лексический повтор. Это «такая разновидность повтора, которая предполагает однородность повторяемых синтаксических конструкций и тождество их лексического наполнения» (Сковородников А. П. Позиционно-лексический повтор как стилистическое явление//Филологические науки. 1984. № 5.). Например: (Чубуков) «Опешил от радости, совсем опешил» (Предложение, 11, 316); (Светловидов) «Ах, старый хрен, старый хрен! Старая ты собака!» (Лебединая песня, 11, 207).

А. П. Сковородников считает, что как стилистическое явление такой повтор следует отличать от позиционно-лексического повтора, выполняющего синтаксическую функцию средства связи. Его присутствие обязательно: свобода выбора между конструкцией с повтором и конструкцией без повтора отсутствует. Он может обладать экспрессивностью, но основная его роль, назначение - быть средством связи. В противоположность ему позиционно-лексический повтор (ПЛП) как экспрессивная стилистико-синтаксическая единица отличается факультативностью, необязательностью повторения элементов высказывания с точки зрения передачи предметно-логической семантики или синтаксической связи его частей. В работе анализируется именно этот вид повтора. Передача одно и той же информации делает конструкции с повтором избыточными. Оправданием этой избыточности может служить только дополнительная информация экспрессивного характера, которую несет повтор. Грамматическая структура ПЛП разнообразна. Так, в одноактных пьесах Чехова повторяются: 1) отдельные слова; 2) сочетания слов; 3) целые предложения. Особенности расположения повторяющихся единиц весьма существенны для усиления содержательного впечатления: это может быть контактный и неконтактный повтор. А. П. Сковородников выделяет четыре типа ПЛП: 1) контактный повтор предикативных единиц; 2) контактный повтор непредикативных единиц; 3) неконтактный повтор предикативных единиц; 4) неконтактный повтор непредикативных единиц.

Контактный повтор в пьесах характерен и для предикативных (правда, редко): «Только сейчас увидел старость! Спета песня! Спета песня!» (Лебединая песня, 11, 212), и для непредикативных единиц (встречается часто): ((Будет, будет об этом» (Предложение, 11, 325); «Не пойду! Нет у меня дома,- нет, нет, нет!» (Лебединая песня, 11, 210).

Примеры неконтактного повтора многочисленны: 1) повтор предикативных единиц - «И тебе не совестно? Я паинька, верная женка, заперла себя на замок и буду верна тебе до могилы, а ты...»; «И тебе не совестно, бутуз?» (Медведь, 11, 296); 2) повтор непредикативных единиц - «Все уж выпито из бутылки и осталось чуть-чуть на донышке... Осталась одна гуща...» (Лебединая песня, 11, 208).

Как показал материал, классификацию А. П. Сковородникова можно расширить. В пьесах Чехова встречаются комбинированные типы повторов:

1) контактно-неконтактный повтор одних и тех же единиц (слов и предложений) в монологе: «Пей да дело разумей... А ежели насчет выпить, то почему не выпить? Выпить можно...» (Свадьба, 12, 111); (Наталья Степановна) «Папа дал за своего Откатая 85 рублей; а ведь Откатай куда лучше вашего Угадая»; (Ломов) «Откатай лучше Угадал? Что вы! (Смеется). Откатай лучше Угадая!» (Предложение, 11, 325). Одна и та же единица, как видно из этого диалога, может повторяться контактно и неконтактно, концентрируя внимание на предмете спора двух персонажей;

2) контактно-неконтактный повтор разных языковых единиц (слов, сочетаний слов): «...вспоминаются почему-то молодые годы и хочется почему-то бежать, ах, если бы вы знали, как хочется бежать... бросить все и бежать без оглядки... куда? Все равно куда... лишь бы бежать от этой дрянной, пошлой, дешевенькой жизни, превратившей меня в старого, жалкого дурака, старого, жалкого идиота, бежать от этой глупой, мелкой, злой, злой, злой скряги» (О вреде табака, 13, 194). В данном примере неконтактное расположение повторяющихся слов почему-то, бежать, куда, от совмещено с контактным повтором слова злой и сочетания слов старый, жалкий.

В качестве слов-повторов у Чехова наиболее часто используются знаменательные части речи, служебные же встречаются гораздо реже: «...бежать от музыки, от кухни, от жениных денег, or всех этих пустяков и пошлостей» (О вреде табака, 13, 194); «Ведь я человек, ведь я живой, у меня в жилах кровь течет, а не вода» (Лебединая песня, 11, 210). Предикативные единицы-повторы представлены простыми и сложными предложениями (примеров со сложными предложениями немного): «Едва только лягу в постель и только начну засыпать, как в левом боку что-то дерг и бьет прямо в плечо и в голову... Вскакиваю, как сумасшедший, похожу немного и опять ложусь, но только что начну засыпать, как у меня в боку опять - дерг!» (Предложение, 11, 316); (Ломов) «Сердце... искры... Я счастлив»; (Наталья Степановна) «Я... я тоже счастлива» (Предложение, И, 330).

Повторение простого предложения, включенного в перемежающийся контекст (сердечные переживания перемежаются с выражением физического недомогания), создает комический эффект. Повторы-предложения в чеховской драматургии могут встречаться локально - в отдельных монологах и диалогах, а также повторяться на протяжении всей пьесы, как лейтмотив, выполняя сложную стилистическую функцию (например: «...бабушка моей тетушки отдала крестьянам дедушки вашего батюшки...» в пьесе «Предложение»). Повторение (неконтактное) слов, сочетаний слов и предложений на протяжении всей пьесы представляет особый интерес. Оно используется как средство создания индивидуальных характеров. Его задача - подчеркнуть отсутствие логики в речи героя, его неуверенность, косноязычие и т. д. Так, у чеховских персонажей есть любимые словечки-приговорки. В пьесе «Предложение» Чубуков, обращаясь к Ломову, по нескольку раз называет его мамочка, мамуся, голубушка, ангел мой, драгоценный, мальчишка, свистун. Среди разовых обращений (сосиска этакая, сморчок, милаша, мерзавец) эти многоразовые обращения особенно заметны. Жених Жигалов в пьесе «Свадьба» шесть раз повторяет слово жульничество, у Ломова (Предложение) любимое слово - узурпатор, Чубуков часто в свою речь вставляет одни и те же сочетания слов: вот именно, и прочее, и тому подобное. Его пристрастие к использованию перечисленных словосочетаний в речи совершенно неоправданно: «Она согласна и тому подобное»; «Благословляю вас и прочее». Мало того, что эти выражения в его репликах совершенно неуместны с точки зрения логики, нелепость их еще более усиливается намеренным совмещением нескольких сочетаний в одном небольшом контексте, состоящем из 1 - 2 предложений.

В пьесе «Предложение» наблюдаются следующие способы совмещения повторяющихся сочетаний:

1) повтор одних и тех же выражений на протяжении всей пьесы (по одному в каждом предложении): «Такой вот именно красавец - и... вдруг она не согласится!»; «Влюблена, небось, как кошка, и прочее...»; «Может подавать в суд, милостивый государь, и тому подобное!»;

2) сочетание двух выражений в одной реплике: вот именно-прочее - «Я вас знаю, вы только, вот именно, и ждете случая, чтобы судиться и прочее»; и тому подобное - и прочее - «Позвольте, драгоценный... Вы забываете, что именно крестьяне не платили вашей бабушке и тому подобное, потому что Лужки тогда еще были спорными и прочее»;

3) сочетание трех выражений в одной реплике: «Голубушка моя... Я так рад и прочее. Вот именно и тому подобное (обнимает и целует)».

Такое намеренно частое употребление одних и тех же выражений в пьесе «Предложение» подчеркивает комизм создавшейся ситуации, психическое состояние персонажа, дает возможность читателю оценить речевые погрешности этого человека, его ограниченность и примитивизм. Особую экспрессивность речи создают повторы, образующие следующие стилистические фигуры:

1) параллелизм - «Неделю будешь больна, и я неделю просижу здесь... Год будешь больна - и я год...» (Медведь, 11, 301);

2) анафору - «Отчего я не пускаю себе пулю в лоб? Отчего я еще до сих нор не зарезался?» (Предложение, 11, 330);

3) анадиплозис - «Ах, как я зол! Так зол, что, кажется, весь свет стер бы в порошок» (Медведь, 11, 302);

4) полисиндетон - «Где искусство, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней» (Лебединая песня, 11, 214);

5) лексическое кольцо - «Холодно... Я весь дрожу, как перед экзаменом. Главное - нужно решиться. Если же долго думать, колебаться, много разговаривать да ждать идеала или настоящей любви, то этак никогда не женишься... Брр!.. Холодно!» (Предложение, 11, 316);

6) эллипсис - (Ломов) «...Откатай лучше У гадая!»; (Наталья Степановна) «Конечно, лучше!» (Предложение, 11, 325).

Позиционно-лексический повтор - явление полифункциональное. Его основное назначение - подчеркивание слов, сочетаний и предложений, важных для высказывания. На эту основную функцию могут наслаиваться и приобретать первостепенное значение в тексте и другие факультативные функции, такие как экспрессивно-грамматическая, характерологическая, изобразительная (живописующая), композиционно-изобразительная и др. (2, 73). Усиление экспрессивно-грамматической функции позволяет писателю с помощью повтора связывать сложное синтаксическое целое, распространять высказывание, усиливать побуждение в диалоге, придавать вопросительной конструкции экспрессию настойчивости и эмоциональности (в диалоге и внутреннем монологе). Например, повтор - средство синтаксического распространения высказывания. (Ломов) «Я из принципа... Мне не дорога земля, но дорог принцип...»; (Наталья Степановна) «Именно принцип... Давайте поговорим о чем-нибудь другом» (Предложение, 11, 325).

Повтор - средство интенсификации побуждения: Наталья Степановна (одна, стонет). «Что мы наделали? Вернуть! Вернуть!» (Предложение, 11, 324).

Повтор - средство интенсификации вопроса: «Семь месяцев тому назад муж умер! Да мне-то нужно платить проценты? Я вас спрашиваю: нужно платить проценты или нет?» (Медведь, 11, 300).

Характерологическая функция усиливается тогда, когда ПЛП подчеркивает субъективно-модальное значение высказывания, уточняя различные эмоциональные оттенки, например: гнев - «Ешь человека! Терзай! Добивай! его! (сжимая кулаки). Крови жажду! Крови! Крови!» (Трагик поневоле, 12, 105); угрозу - (Чубуков) «Зарежусь! Обязательно зарежусь!» (Предложение, 11, 324); насмешку, иронию - (Ломов) «Сердцебиение... Нога отнялась... Не могу»; Наталья Степановна (дразнит). «Сердцебиение... Какой вы охотник? Вам в кухне на печи лежать да тараканов давить, а не лисиц травить! Сердцебиение...» (Предложение, 11, 328); раздражение - «...А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!» (Свадьба, 12, 110).

Эта функция, как и экспрессивно-грамматическая, преобладает в одноактной драматургии. Изобразительная, или живописующая функция ПЛП используется Чеховым в водевилях редко, что объясняется особенностью жанра. Она связана с конкретизацией изображаемой писателем картины, ситуации, предметов, важных для характеристики действующего лица: «Как бы я хотел сорвать с себя этот подлый, старый фрачишко, в котором я 30 лет назад венчался... в котором постоянно читаю лекции с благотворительною целью» (О вреде табака, 13, 194). Если изобразительная функция ПЛП - крайне редкое явление, то композиционно-изобразительная в одноактных пьесах Чехова отсутствует вообще.

А. П. Чехову удалось осветить нравственное противостояние героев разного духовного уровня, средствами малой драматической формы передать глубину и сложность реалистических характеров в причудливых, анекдотических ситуациях, чему в немалой степени способствовал позиционно-лексический повтор - яркое стилистическое средство.