ДОМ ПАВЛА ЕГОРОВИЧА ЧЕХОВА.Улица Розы Люксембург, 77

Дом П. Е. Чехова

Одноэтажный белый домик в три окна, второй от угла Донского переулка. Справа от калитки на стене дома - мемориальная доска.

Сюда перебралась семья Павла Егоровича Чехова в 1874 году после неудачной попытки организовать широкую торговлю недалеко от вокзала в доме Моисеева.

В июле 1873 года Павел Егорович представил на утверждение Городской управы план постройки дома на земле, подаренной ему отцом. Через год одноэтажный дом с полуподвалом и флигелем во дворе были построены, на что ушли все имеющиеся средства. Понесенные большие расходы вынудили Павла Егоровича в сентябре 1874 года обратиться в местное Общество взаимного кредита, членом которого он состоял, с заявлением о предоставлении ему под залог домовладения кредита по усмотрению общества. Общество утвердило к выдаче сумму в 1500 рублей. Эти деньги положили начало разорению семьи Чеховых.

В четырех комнатах дома поселился Павел Егорович с семьей, а полуподвальное помещение было отдано под квартиру сестре Евгении Яковлевны - Федосье Яковлевне Должено с сыном Алексеем.

Для увеличения бюджета семьи Павел Егорович сдал флигель вдове Савич с детьми и пустил на квартиру гимназического' товарища Антона Павловича - П. Сершенко и Г. П. Селиванова, чиновника коммерческого суда, с племянницей А. Селивановой.

Г. П. Селиванов дома бывал мало, проводил свободное время в клубах, где удачно пополнял свой заработок игрой в карты.

В 1874 году Павел Егорович перенес свою торговлю на Александровскую площадь, в Гостиный двор. Но дела, как и прежде, шли неважно, покупателей отбивали богатые оптовики. Павел Егорович уже не служил по выборам. Хор его давно распался.

Вся жизнь семьи Чеховых в новом доме протекала замкнуто, ощущалась нужда. Но, несмотря на это, дети любили повеселиться, свободного времени теперь было больше, чем раньше.

Антон Павлович с братьями устраивал домашние спектакли; особенно часто разыгрывали «ревизора» Гоголя, в котором сам он обычно играл городничего, а братья - Иван - Хлестакова, Николай - Осипа и сестра Мария - дочь городничего.

Исполнялись также целые сцены из повестей Гоголя или' инсценировки какого-нибудь события в городе, в гимназии или в знакомых домах.

Летом братья Чеховы с товарищами целыми часами плавали и резвились в море, неподалеку от гавани ловили рыбу. Берег здесь был усеян острыми камнями, и однажды Антон, бросившись в воду, рассек себе камнем лоб. Этот шрам остался у него на всю жизнь.

Друзья совершали далекие прогулки в Елизаветинский парк и Карантин. В парке на главной аллее, которая (вела к крутому берегу, была устроена беседка с колоннами. В ней нередко бывал и в гимназическую пору и будучи известным писателем А. П. Чехов. Эта беседка описана им впоследствии в рассказе «Огни».

Иногда на летние каникулы братья Чеховы ездили далеко за город в гости к дедушке Егору Михайловичу, управляющему имением сначала в слободе Кретжой, а затем в Княжьей. Впечатления одной из этих поездок были воспроизведены Антоном Павловичем в рассказе «Красавицы».

Осенью на большом пустыре соседского домовладения Антон вместе с товарищами по гимназии ловил щеглов и чижей. Пойманных птиц выменивали или продавали. Были у него и голуби, которых он каждое утро выгонял из голубятни.

В 1875 году Г. П. Селиванов познакомил Антона Павловича со своим братом Иваном Парфентъевичем, владельцем большой усадьбы в Миусском округе. И. П. Селиванов пригласил Антона Павловича к себе на каникулы. На обратном пути из имения Антоша выкупался в холодной воде и очень тяжело заболел. Постоялый двор, куда завез его во время болезни И. П. Селиванов, и его обитатели позже были выведены Чеховым в повести «Степь».

В 1875 году Александр Павлович после окончания гимназии поступил в Московский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Вместе с ним уехал в Москву и брат Николай, поступивший в Училище живописи, ваяния и зодчества. В том же году Антона Павловича постигла неприятность - он не сдал экзамена по греческому языку и остался на второй год в пятом классе.

Постройка дома и убыточная торговля резко подорвали материальное положение семьи Чеховых. Деньги, взятые под вексель в Обществе взаимного' кредита, крепко связали руки Павла Егоровича. Над домом тяготели долги, от которых не было никакой надежды избавиться. Семья едва сводила концы с концами. Надвигалась бедность; чтобы сократить количество едоков, Иван и Михаил были отправлены к дедушке в Княжью.

В письме от 18 августа 1875 года к сыновьям в Москву Павел Егорович писал: «Торговля у меня делается день ото дня подлейшая. Я стал уже падать духом и приходить в уныние. От меня и мама делается не своя. Ах, деньги, деньги! Как их трудно доставать без протекции и честным образом...»

К тому же прибавилась новая беда. Из-за неуплаты за обучение Антон и Иван были исключены на время из гимназии.

«Антон и Ванька целую неделю сидели дома, - писала с горечью Евгения Яковлевна старшим сыновьям в Москву 10 октября 1875 года - Вчера, 9 октября, Павел Егорович просил директора. Ваню уважили от оплаты, а Антон и теперь дома, а за него надо платить и за Машу. Всего 42 рубля - вот и не горюй». Сумма по тому времени была большая, и Павлу Егоровичу пришлось пойти на новые расходы, чтобы достать деньги.

По вечерам, отвлекая родных от печальных забот, Антон Павлович «веселил их ОБОИМИ импровизациями. Часто в семье слушали и рассказы няни - Агафьи Александровны Кумской. Агафья была в молодости крепостной помещика Иловайского. «Она, - как вспоминал Михаил Павлович, - все больше повествовала о таинственном, необыкновенном, страшном и поэтическом. «Счастье» Чехова, безусловно, написано им под впечатлением ее рассказов».

С 1875 года Антон Павлович начал переписку с братьями. Им он посылает в Москву рукописный юмористический журнал «Заику», для которого сам пишет сценки из таганрогской жизни.

«Два номера «Заики» получил, - сообщал Александр, - и оба произвели эффект...»

Наступил 1876 год, принесший семье Чеховых ряд тяжелых невзгод и испытаний. Павел Егорович окончательно разорился и вынужден был в апреле закрыть свою лавку в Гостином дворе. Переписывая несколько раз вексель, он так же не смог его погасить и вынужден был признать себя (несостоятельным должником. Поручитель П. К. Костенко, гарантировавший вексель, погасил его, но предъявил Павлу Егоровичу встречный иск в коммерческом суде. Боясь попасть в долговую тюрьму, Павел Егорович тайком уехал из Таганрога в Москву, сев в поезд, чтобы не быть узнанным, на ближайшем полустанке. Пока дело велось в суде, дом еще продолжал числиться за П. Е. Чеховым.

Оставшись без мужа, Евгения Яковлевна оказалась в безвыходном положении. Она не знала, что делать, чтобы спасти дом, так как со дня на день ожидалось назначение публичных торгов. По приезде в Москву Павел Егорович прислал письмо, в котором просил ее поскорее продать дом. Евгения Яковлевна обратилась за помощью к крупному купцу Бесчинскому, но тот даже не принял ее. Тогда она послала Антона к ростовщику Точеловскому, чтобы получить деньги под залог. В письме к Павлу Егоровичу от 14 мая Евгения Яковлевна писала: «Антоша пошел вчера в воскресенье утром, стал говорить ему, что наш дом заложен в банке и рассказал обстоятельно; он подумал немного и спросил, а на какой улице ваш дом. На Конторской, был ответ. Точеловский как крикнет - это на том болоте; боже меня сохрани. Нет, не надо, я не хочу с Таганрогом иметь дело. С тем Антоша и пришел домой, а теперь не знаю к кому обратиться. Митрофан Егорович и говорить не стал, даже ничего не посоветовал, сам горюет, по три рубля выручает в день...» Желающих купить дом или дать деньги под залог не нашлось. Евгения Яковлевна обратилась за помощью к Г. П. Селиванову, который уверил, что окажет ей со своей стороны бескорыстную помощь. Он не допустил до торгов и, пользуясь своим служебным положением в коммерческом суде, закрепил за собой дом и стал его хозяином, а Костенко в уплату процентов на сумму долга вывез из дому часть мебели.

25 июля 1876 года с дочерью Марией и сыном Михаилом Евгения Яковлевна уехала в Москву, а Антон Павлович остался IB опустевшем доме, который еще недавно Принадлежал его отцу. Вначале Антон хотел перебраться к кому-нибудь из родственников, но новый хозяин, Гавриил Парфентъевич, предложил ему остаться.

За стол и квартиру Антон Павлович должен был готовить племянника Селиванова, Петю Кравцова, к поступлению в юнкерское училище. Отец его, богатый помещик, имел хутор в Донецком округе на Миусс, учитель и ученик быстро сошлись характерами, и между ними установились хорошие, дружеские отношения.

Летом 1877 года П. Кравцов пригласил своего учителя к себе на хутор.

Там Антон Павлович, по воспоминаниям М. П. Чехова, «научился стрелять из ружья, понял все прелести ружейной охоты, там он выучился гарцевать на безудержных степных жеребцах... Там не знали счета домашней птице, которая настолько дичала, что не давалась в руки, и для того чтобы иметь курицу на обед, в нее нужно было стрелять из ружья. Там уже началась антрацитная и железнодорожная горячка и уже слышались звуки сорвавшейся в шахте бадьи («Вишневый сад»), строились железнодорожные насыпи («Огни») и катился сам собой оторвавшийся от поезда товарный вагон («Страхи»)».

Оставшись один, молодой Чехов не растерялся; он упорно и настойчиво преодолевал трудности. Помощи от родных ему не приходилось ждать, наоборот, они сами ждали от него помощи. Будущий писатель стал репетитором; в дождь и холод ходил он на окраину города, далеко за шлагбаум, заниматься с отстающими учениками. Немало времени отнимали и занятия с племянницей хозяина А. Селивановой.

Из Москвы, между тем, приходили нерадостные письма. Евгения Яковлевна писала: «Еще нам шубы нужны, сегодня ночью шел снег. Кровать продай Машенькину, а что за нее просить, мы и сами не знаем, как тебе бог поможет, так и продай... Не останавливай, присылай скорей наше имущество, пришли хотя с Лободой, если наше послал; айвы хоть фунт и орехов грецких, пожалуйста, скорей присылай. Я простудилась без постели и одежды, деньги Митроф. Егор. даст».

Все письма от матери были об одном и том же: о нужде и лишениях, с просьбами о помощи. Бывали дни, когда у нее не на что было купить даже хлеба или заплатить за квартиру.

В Москве Павел Егорович сразу не мог получить работу, и поэтому вся семья влачила полуголодное существование. Деньги от продажи вещей, присылаемые Антошей, и незначительная помощь со стороны Александра и Николая - вот и все «доходы» семьи Чеховых в то время.

Нелегко было читать Антону Павловичу скорбные письма матери; он заботливо выполнял ее поручения и шутками в письмах стремился рассеять гнетущее настроение родных. О том, как жилось Антону Павловичу в Таганроге, говорит одно его письмо к Александру: «Я здоров, а коли здоров, то значит и жив; одна у меня только болезнь секретная, которая мучит меня, как зубная боль, - это безденежье».

Александр в ответном письме утешает брата: «Судя по твоему последнему письму, тебе не особенно живется! Полно, перемелется - мука будет».

В декабре 1876 года Александр посылает брату 15 рублей и приглашает приехать в Москву на праздники: «Твой приезд доставит большое удовольствие всей семье... обратный путь на мой счет». Однако Антоша сумел выехать к родным лишь в апреле следующего года.

В Москве он близко сошелся с двоюродным братом Михаилом Михайловичем Чеховым, с которым переписывался еще задолго до поездки. Возвратившись в Таганрог, Антон Павлович обращается к нему с просьбой позаботиться о матери: «Будь так добр, продолжай утешать мою мать, которая разбита физически и нравственно. Она нашла в тебе не одного племянника, но и много другого, выше племянника. У моей матери характер такого сорта, что на нее сильно и благотворно действует всякая нравственная поддержка со стороны другого... Для нас дороже матери ничего не существует в сем разъехидственном мире, а посему премного обяжешь твоего покорного слугу, утешая его полуживую мать».

Эта большая любовь Антона Павловича к матери проходит красной нитью через всю его переписку с близкими и родными.

Побывав в Москве и увидев, в какой бедности живут его родные, он стал посылать им часть зарабатываемых денег и небольшие посылки.

Несмотря нa невзгоды и лишения, Антон Павлович большое внимание уделяет самообразованию и впервые пробует силы на литературном поприще.

Свои сочинения он посылает на суд брату Александру, который оказывал ему поддержку, пристраивая в московских журналах некоторые юмористические сценки, и давал брату литературные советы.

«Анекдоты твои пойдут, - писал Александр, - сегодня я отправлю, в «Будильник» по почте две твоих остроты - «Какой пол преимущественно красится» и «Бог дал (детей)». Остальные слабы. Присылай побольше коротеньких и острых».

Наступил последний год пребывания Антона Павловича в Таганроге.

В марте 1879 года он получил письмо от матери, ждавшей с нетерпением его приезда в Москву и возлагавшей на «его большие надежды, связанные с улучшением жизни.

«... Скорее кончай в Таганроге ученье, писала мать, - да приезжай, пожалуйста, скорее, терпенья не достает ждать, и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие... Еще скажу, Антоша, если трудолюбив, то в Москве всегда дело найдешь и заработаешь деньги... Мне так и кажется, что ты, как приедешь, то мне лучше будет».

Три одиноких и трудных года, наконец, остались позади. В июне 1879 года, окончив гимназию, Антон Павлович собрался ехать к родным. Однако отъезд на некоторое время задержался. Антон Павлович, стремясь облегчить тяжелое материальное положение семьи, принялся настойчиво хлопотать о назначении себе стипендии, учрежденной Таганрогской городской думой, и с большим трудом добился этого. Так как стипендию можно было получить только в августе, Антон Павлович, воспользовавшись приглашением своего товарища по гимназии В. И. Зембулатова, провел июль в имении его отца в Котломино, в 40 верстах от Таганрога.

Зная, как нуждаются его родные, Антон Павлович решает приехать к ним с пансионерами (квартирантами с полным содержанием).

Еще в апреле он писал в Москву: «О том, что приеду поздно, не горюйте. Время бежит живо, как ни хвастай скукой. Я привезу с собой пансионера, который будет платить 20 рублей в месяц я находиться под нашим собственным ведением...»

Получив в начале августа в Мещанской управе увольнительный билет, дающий право на жительство, и стипендию в размере 100 рублей (за четыре месяца), Антон Павлович уехал из Таганрога в Москву поступать в университет на медицинский факультет.

Начался новый этап в жизни Чехова.