41*. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВА - К. С. СТАНИСЛАВСКОМУ

26-oе июля

Любимовка

Наконец-то я присела написать Вам, дорогой Константин Сергеевич. А ведь собралась отвечать Вам на другой же день - да вот как затянулось! Я невольно улыбалась, когда читала Ваше письмо, Ваши опасения относительно нарушения покоя Антона Павловича. Все обстоит благополучно - Антон Павлович чувствует себя отлично, находит Вашу матушку интересной женщиной и собирается к ней. Она такой чудесный, такой необыкновенной доброты человек. От нее глаз не оторвешь, когда она говорит с такой любовью о своих детях, о своих внучатах. О нас она тоже заботится и хлопочет, но, ради бога, не думайте, что это могло бы быть в тягость или нарушило бы покой нашего писателя. Мы, наоборот, тронуты ее вниманием и ее заботами («Моя мать, Елизавета Васильевна Алексеева, но отцу русская, а по матери француженка, была дочерью известной в свое время парижской артистки Варлей, приехавшей в Петербург на гастроли, - вспоминал Станиславский. - ...Мать проводила свою жизнь в детской, отдавшись целиком нам, ее детям, которых было десять человек». (Собр. соч., т. 1, стр. 7, 8.)).

Писатель наш (не сглазить бы!) выглядит отлично, прибавил в весе, и аппетит прекрасный и настроение отличное, так что я советую Елизавете Васильевне открыть санаторию в Тарасовке, то есть Любимовке. Пьесу он, по-видимому, всю крепко обдумал и на днях, вероятно, засядет писать. Очень ему здесь нравится шум поезда, и все думает, как бы это воспроизвести на сцене. Он здесь совершенно другой человек. Так ему здешняя природа по вкусу. Мы все выспрашиваем, нет ли где для продажи десятин бы пять па берегу Клязьмы, - купили бы. Я чувствую, как отдыхает его душа здесь, и не нарадуюсь на него. Живем мы тихо, покойно, уютно, и я каждый день в душе благодарю судьбу и Вас за Любимовку. Я тоже поправилась на удивление, вошла в норму, чувствую себя очень хорошо, гуляю теперь, сплю отлично и ем тоже хорошо. Выл у меня здесь Штраух и сказал, что 1-го августа снимается с меня карантин и никакого лечения не нужно будет, и только осторожность во всем. Вообще остался мною доволен. После 1-го разрешил и ездить в экипаже. Я спрашивала насчет теплых морских ванн в Ялте: он ничего не имеет против, хотя особенно не настаивает. Апатия с меня съезжает, я уже принималась за Лону, заволновалась и вообще чувствую жизненный нерв. Но на людях еще тяжело бывать. 22-го затащили меня Смирновы к себе на шоколад: там было порядочно девиц, и я ушла с головной болью. Была раз у Анны Сергеевны (доехала шажком), посмотрела на ее детвору (Об А. С. Алеевой (Штекер) см. прим. 3 к письму 7). Было не то рождение, не то именины Глебушки. Вот и все мои выезды. А то все сижу на террасе, полеживаю, читаю, гуляю в парке, смирновские девицы катают меня на лодке. Эти три дня гостит у нас мама. Наташа Смирнова пишет пастелью Антона Павловича, но я не позволяю ей мучить его. А она способная, по-моему, и очень даже. Если только будет работать.

Вишневский все сидит, если не считать его частые поездки в Москву, сидит как гриб; и я его отчитываю за это. Вчера приехал Алексин от Горького и привез пьесу Антону Павловичу (Доктор А. Н. Алексин лечил Горького, был с ним дружен. Алексин привез Чехову пьесу «На дне»). Я ее с жадностью пролетела, завтра ее отсылают. По-моему, нельзя ее ставить вскоре после «Мещан», а то публика побежит из нашего театра: «Мещане», «Власть тьмы» и новая пьеса - все серый люд, скажут, воняет со сцены. Ничего не буду писать Вам о пьесе, так как не знаю, имеете ли Вы уже ее. В большой восторг я не пришла. 4-й акт опять пустой и неинтересный. Не все лица мне правятся. Ну, я молчу. Интересно, что Вы скажете о пьесе - ведь два акта Вы уже знаете и были, кажется, в большом восторге. Я, конечно, распределяла роли вместе с Антоном Павловичем, но как-то не все ясно. Увидимся - поговорим.

Когда Вы думаете вернуться в Россию? Как чувствуете себя в Швейцарии? Я думаю, что Вы еще поживете здесь в Любимовке, если осень будет солнечная. За последнее время были очень свежие дни и дождя падает здорово много. Но все же здесь чудесно, и я наслаждаюсь все время и не думаю о дне отъезда. Будьте здоровы, крепко жму Вашу руку и целую в височек.

Ольга Чехова

Антон Павлович, Вишневский и мама шлют Вам привет.