147*. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВА - П. Ф. ШАРОВУ

(Шаров Петр Федорович - артист МХТ с 1917 по 1919 г. Когда «Качаловская группа» вернулась в Москву, он остался за границей вместе с Германовой, Массалитиновым, Павловым и другими).

3 августа 1922

Москва

Простите, бумага выгорела от солнца.

Дорогой Шаров Петруша - ничего, что я Вас так зову? Не проклинайте меня за мое молчание, во-первых, и примите мою сердечную благодарность за Вашу память, за Ваши две открытки, во-вторых.

Хоть п не пишу, но вспоминать - вспоминаю часто... И, может быть, чем дальше, тем чаще... А почему не пишу?.. По многим причинам. То, что нас всех волнует - и «вас» и «нас», - об этом писать трудно, сложна, и не напишешь ясно, да и мучительно все это. Я сейчас очень отошла от театра, углубилась в работу над письмами Антона Павловича, очень, много нянчусь с малышом, точно нагоняю то, чего не было у меня в жизни, лежу на траве, гляжу и не нагляжусь на нашу милую, трогательную, простую и прекрасную русскую природу. Живу я курьезно - в бараке для рабочих кирпичного завода, который не работает с 15 года. Кругом барака лужайка, без дорог, без. троп, овсяное поле с одной стороны и стена дубов - с другой стороны, сосны, есть и березняк, много ржи, чудесные живописные прогулки, которыми я, к сожалению, мало пользуюсь. Сейчас пронеслась здоровая гроза (а вчера-то, в Илью-пророка, и не было!), и опять вылезает солнышко... Стоят чудесные лунные ночи, несет холодком, ночью фыркают лошади в ночном, тишина и покой изумительные, людей ни души, ходи хоть в ночной рубашке.

Живу здесь с моей племянницей Адой и ее девочкой; теперь приехал Лева, который очень просит кланяться Вам и всей группе. Он весь ушел в музыку, работал так сильно, что переутомился, потерял 14 фунтов, и доктор запретил ему всякую работу и велел отдохнуть и наверстать потерянные фунты. Вблизи нас старинное именье (Якунчикова Ник.) Черемушки, бывшее, кажется, Мещерских поместье. Там, на другом уже кирпичном заводе, служил Иван Павлович Чехов, и теперь там его вдова, с которой мы дружим. 11-го я вспоминала Мелник, и с какой тоской мы вечером пели «Вечерний звон»... Была у меня здесь Нина Николаевна (Нина Николаевна - Литовцева), хотела было жить с нами, но, верно, испугалась отсутствия комфорта.

Пишу ужасно, расплываются чернила, руки эти дни опять мертвеют и болят - первый раз за все время: это я съездила в Москву и поволновалась театральными делами. Живу я близко - 5 верст от Серпуховской заставы. Около, то есть недалеко от нашего барака, есть гречишное поле, снежно-белое и благоухающее, и с этого поля чудесный вид на Москву, высится Иван Великий...

Судьба наша дальнейшая пока неизвестна. Где мы будем подвизаться? Ах, дорогой мой, если бы могла годика на два уйти и жить без сцены - раз нет возможности создавать что-либо, играть, жить радостными и мучительными волнениями. Так надоели разговоры о театре, хочется говорить и думать об искусстве.

Очень деятельно и энергично устраивают музей имени Чехова. На Пречистенке в особняке Морозова, где помещается галерея западной живописи, внизу отведены три отличные комнаты, собирается материал, и теперь надо с осени устроить или спектакль, или вечера чеховские для сбора средств. Прислали в музей этюды масляной краской моего милого Гурзуфа, но - увы! - очень нехорошо - ни колорита, ни прелести этого уголка художница не поняла.

Наши многие разъехались. Качалов с Димой где-то под Алексиным, с Эфросами и Грибуниными. Москвины где-то рыбу удят, Коренева на даче, Константин Сергеевич в санатории, Владимир Иванович, кажется, в Карлсбад поехал. Я почему-то с ним совсем не разговаривала и думаю, что это лучше.

Смотрела я многие спектакли и из всех «Турандот» поставлю на первом месте («Принцесса Турандот» - постановка Е. Б. Вахтангова в Третьей студии МХАТ). Это полно милой фантазии, легкости, грации, неожиданности. «Ревизор» мне показался тусклым; вероятно, благодаря усталости актеров (В 1921 г. Станиславский осуществил новую постановку «Ревизора». Хлестакова играл М. А. Чехов, городничего - И. М. Москвин, Анну Андреевну - М. П. Лилина. Художник - К. Ф. Юон.

Первое представление состоялось 8 октября 1921 г). «Мадам Анго» я смотрела в день похорон Вахтангова, расстроенная и уставшая физически, и, конечно, не увлек меня сей спектакль. Бакланова мила, но знаете, Шаров, что значит смотреть оперетту в стенах Художественного театра? Эти стены обязывают, должно быть какое-то «ах»! А вот и в «Периколе» его нет. Опять Бакланова мило поет, и я бы сказала, поет лучше, чем играет; приятен оркестр; но остальное очень неважно, и я бы сказала - довольно-с! («Дочь Анго» и «Перикола» - спектакли, поставленные Вл. И. Немировичем-Данченко в Музыкальной студии МХТ)

Если б возможно было прикончить наше агонизирующее дело и, собравшись, открыть совсем новый театр, чтоб не мешала жить боль по прекрасному прошлому!..

Ну, Христос с Вами, бог даст - свидимся, посидим часок-другой и поговорим о нашей общей болячке. Привет Павлуше и всем нашим «опальным».

Жму Вашу руку

Ольга Книппер-Чехова