И. М. Гейзер. А. П. ЧЕХОВ И В. В. ВЕРЕСАЕВ ПИСАТЕЛИ И ВРАЧИ

Почему Антон Павлович Чехов, получив по окончании Таганрогской гимназии аттестат зрелости, поехал в Москву изучать медицину?

Сам Чехов в автобиографической справке, которую передал своему однокурснику Г. И. Россолимо (Г. И. Россолимо - впоследствии видный профессор-невропатолог Московского университета), пишет, что не помнит, по каким мотивам он пошел на медицинский факультет.

И все же медицину Чехов избрал не случайно. Он, видимо, запамятовал, что в списках окончивших гимназию, в графе: «В какой университет или в какое специальное училище желаете поступить?» против его фамилии значилось: «В Московский университет по медицинскому факультету».

Впрочем, забыть это было нетрудно, так как автобиографическая справка писалась в октябре 1899 года, т. е. спустя двадцать лет после окончания гимназии.

Не случайна и как будто вскользь брошенная в этой же справке фраза, что в выборе профессии никогда не раскаивался. В противовес Л. Н. Толстому, который считал, что, не будь Чехов врачом, он писал бы лучше (А. М. Горький и А. П. Чехов. Переписка, статьи, высказывания. М., 1937, стр. 168), сам Антон Павлович утверждал, что медицинские знания раздвинули область его наблюдений и помогли ему избежать многих ошибок в литературной деятельности,

Что Чехов был убежден в важности для писателя быть знакомым с медициной, видно и из его письма Т. Л. Щеп-киной-Куперник, в котором он рекомендует ей, если она хочет стать настоящей писательницей, изучать медицину.

«Мне, - признается Антон Павлович, - это много помогло и предохранило от ошибок».

Антон Павлович утверждал далее, что писатель должен в своем творчестве придерживаться научной достоверности. «Знакомство с естественными науками, с научным методом всегда держало меня настороже, - пишет он, - и я старался, где было возможно, соображаться с научными данными, а где невозможно, - предпочитал не писать вовсе» (Из письма А. П. Чехова Г. И. Россолимо от 11 октября 1899 г).

Антон Павлович понимал, конечно, что «...условия художественного творчества не всегда допускают полное согласие с научными данными; нельзя изобразить на сцене смерть от яда так, как она происходит на самом деле. Но согласие с научными данными должно чувствоваться и в этой условности...» (Там же)

И с большим удовлетворением пишет Чехов А. С. Суворину: «Своими «Именинами» я угодил дамам. Куда ни приду, везде славословят. Право, недурно быть врачом и понимать то, о чем пишешь. Дамы говорят, что роды описаны верно» (Из письма А. П. Чехова А. С. Суворину от 15 ноября 1888г). (Курсив наш. - И. Г.)

После окончания рассказа «Припадок» Антон Павлович писал А. Н. Плещееву: «Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки» (Из письма А. П. Чехова А. Н. Плещееву от 13 ноября 1888г). (Курсив наш. - И. Г.)

В этих строках - та же требовательность писателя к научной достоверности и знания того, о чем пишешь. Вот почему Чехов-художник тонко и глубоко раскрывал психологию своих героев, их чувства и переживания, с такой научной верностью показывал психопатологию человека, что это граничило с точностью клинического описания.

... Современник Чехова, писатель Викентий Викентьевич Вересаев (Смидович), успешно окончив в 1888 году историко-филологический факультет Петербургского университета, уезжает в Юрьев изучать медицину. Случайно ли это? Нет, не случайно. В своих «Воспоминаниях» Вересаев объясняет стремление изучать медицину желанием стать писателем, а писатель, по его мнению, должен хорошо знать человека как в здоровом состоянии, так и во время болезни.

Врачебная деятельность, объясняет далее Вересаев, дает возможность писателю стать ближе к народу, наблюдать людей в таких условиях, в каких неврач их видеть не может.

Разные были Чехов и Вересаев - и по таланту, и по-литературному мастерству. Но многое их объединяет, и прежде всего - социальный подход к проблемам жизни и здоровья трудовых масс в буржуазном обществе.

Раздумья писателей-демократов над разрешением этих проблем нашли большое место в их произведениях.

Литература дает не мало примеров, когда писатели отражали в своем творчестве знакомую им по службе или профессии среду. Сколько, например, ценных наблюдений вынес великий русский писатель-сатирик Н. Е. Салтыков-Щедрин за годы своей вынужденной службы в Вятке, а затем и вице-губернаторства! В окружавшей его среде он разглядел типические черты чиновников и градоправителей, которых он с таким блеском показал в обобщенных образах «Истории одного города» и других произведениях.

Окончивший Третье Александровское военное училище писатель А. И. Куприн рассказал в своем автобиографическом романе «Юнкера» о жизни и нравах воспитанников этого училища. В «Дознании», «Поединке», «Прапорщике армейском» и других он правдиво поведал русскому обществу о нравах и быте офицерства.

Н. Г. Гарин-Михайловский был талантливым писателем и видным инженером-путейцем. Свою профессию он отразил в «Инженерах».

Особенно широко отражена первая профессия у писателей А. П. Чехова и В. В. Вересаева. В своих произведениях они рассказали нам о слабых и положительных сторонах медицины, показали врачебную среду, врачей, которые использовали свою благородную профессию в целях наживы, и таких, которые жили среди народа, принимали близко к сердцу его нужды, отдавали ему свои знания и силы.

Передовые писатели и образованные для своего времени врачи, Чехов и Вересаев, особенно это относится к Антону Павловичу, никогда не порывали с медициной, которая являлась для них сферой общественного служения народу, тесного сближения с ним, позволяла видеть горе и радость людей, глубже разбираться в психологии и переживаниях человека.

В ряде лучших произведений Чехова отразились его наблюдения в период врачебной деятельности в Воскресенске, Звенигороде и особенно в Мелихове. Итогом наблюдений и раздумий Вересаева явилась его знаменитая книга «Записки врача».

Проблема здоровья трудовых масс всегда волновала передовую русскую интеллигенцию дореволюционной России. Вот что писал, например, по этому поводу учитель А. П. Чехова на медицинском факультете классик отечественной гигиены Ф. Ф. Эрисман в своем труде «Профессиональная гигиена»:

«Промышленность, этот источник благосостояния и счастья народов, этот важный рычаг цивилизации, делается бичом, который загоняет рабочее население в гроб, бедствием, с которым не могут сравняться самые опустошительные болезни; разделение труда, которое дает возможность рабочему удесятерить свое производство, становится для него источником голода, бедности и преждевременной смерти».

Верные этим прогрессивным взглядам и лучшим традициям отечественной медицины, Чехов и Вересаев художественно правдиво отразили в своих произведениях процесс расхищения жизни и здоровья трудовых масс в обществе, построенном на эксплуатации человека человеком.

Проследить общую тенденцию в освещении врачебной среды и состояния здоровья народных масс, которая была присуща писателям и врачам Чехову и Вересаеву, в основном и является целью настоящего очерка.

В одном из своих писем А. С. Суворину в январе 1897 года Чехов с грустью констатирует, что в России и без чумы из 1000 доживает до пятилетнего возраста едва 400 и что в деревнях и городах, на фабриках и на задних улицах не найдешь ни одной здоровой женщины.

Эта мрачнаж статистика перекликается с другой, которую приводит Вересаев в «Записках врача». Из ста человек, - пишет он, - свыше сорока лет живут только девять; из женщин, занятых на обработке волокнистых веществ, дольше сорока лет живут только шесть.

Нищета, тяжелый, изнурительный труд, хроническое недоедание, темнота и невежество широких народных масс вызывали опустошение в дореволюционной деревме.

«...Не одно только разорение, - писал по этому поводу В. И. Ленин, - а прямое вымирание русского крестьянства идет в последнее десятилетие с поразительной быстротой, и, вероятно, ни одна война, как бы продолжительна и упорна она ни была, не уносила такой массы жертв» (В. И. Ленин. Соч. Изд. 4-е, Т. 5. Стр. 231).

Писатели критического реализма, Чехов и Вересаев, наблюдали эти процессы и правдиво отразили в своих произведениях, как «ворвавшийся» в пореформенную деревню капитализм вел к обогащению кучки мироедов и обнищанию широких масс крестьянства.

... Горячая, страдная пора. Надо в сжатые сроки убрать с политой пбтом полоски земли урожай, убрать во что бы то ни стало - иначе год тяжелой нужды...

В эту пору изнурительный, нечеловеческий труд порой стоил человеку жизни.

В одном из писем к А. С. Суворину Чехов рассказывает о следующем поразившем его эпизоде:

«Везла баба рожь и свалилась с воза вниз головой. Страшно разбилась: сотрясение мозга, вытяжение шейных позвонков, рвота, сильные боли и пр.

Привезли ее ко мне, - сообщает далее Чехов. - Она стонет, охает, просит у бога смерти, а сама глядит на мужика, который ее привез, и бормочет: «Ты, Кирилла, брось чечевицу, после обмолотишь, а теперь овес молоти...»

Чехов-врач видит всю серьезность положения крестьянки и советует ей не об овсе думать, а о делах более серьезных. Но баба о своем: овес-то у него очень хорош!

Рассказ свой Чехов заключает: «Хлопотливая, завидющая баба! Таким легко помирать!»

В этой чеховской фразе и удивление перед силой русского духа, и горькая ирония: бедняку легко помереть, но очень, очень трудно жить...

Почти о таком же случае рассказывает и Вересаев в «Записках врача».

Во время уборки урожая к врачу пришел мужик с жалобой на одышку. Выслушав пациента, врач установил у него острое крупозное воспаление легких и велел немедленно отправляться домой и лечь. Между врачом и пациентом произошел следующий диалог:

«- Что ты, барин, как можно? Нешто не знаешь, время какое? Время страдное, горячее, господь-батюшка погоду посылает, а я лежать? Что ты, господи помилуй! Нет, ты будь милостив, дай капелек, ослобони грудь.

- Да никакие капли тебе не помогут, если пойдешь работать! Дело не шуточное, - помереть можешь!

- Ну, господь милостив, зачем помирать? Промучусь как-нибудь. А лежать нам никак нельзя: мы от трех недель весь год бываем сыты...

С микстурой в кармане и с косою на плече крестьянин пошел на свою полосу и косил рожь до вечера. Вечером он лег на межу и умер от отека легких».

Сочувствием и болью проникнуто описание конца будничной трудовой жизни русского крестьянина.

Мало кто до Чехова мог с таким изумительным мастерством и лаконичностью дать картину, в которой образ, движение, пейзаж гармонически переплетаются с тонким рисунком психологического анализа человеческих чувств и переживаний. И при этом, сколько бы ни утверждал Антон Павлович, что о« против тенденциозности в искусстве, - большинство его произведений насыщено большими мыслями, социальными обобщениями, отражавшими прогрессивные взгляды его времени. Высокое художественное мастерство Чехова вместе с тем и публицистично.

В воспоминаниях детства родное гнездо в деревне Жуково представлялось Николаю Чикильдееву светлым, уютным, удобным («Мужики»). Но вот он приехал сюда из Москвы, где служил лакеем в гостинице «Славянский базар», поправить свое здоровье. И то, что он увидел, поразило его: из всех углов на него пахнуло такой нищетой и нечистоплотностью!

«По случаю гостей поставили самовар. От чая пахло рыбой, сахар был огрызанный и серый, по хлебу и посуде сновали тараканы; было противно пить, и разговор был противный - все о нужде да о болезнях».

А вечером Чикильдеев увидел жестокое избиение сестры Марьи мужем.

Страдали от нужды и много пили; и пили потому, что слишком тяжка была неустанная борьба за кусок хлеба.

«На Илью пили, на Успенье пили, на Воздвиженье пили. На Покров в Жукове был приходский праздник, и мужики по этому случаю пили три дня; пролили 50 рублей общественных денег и потом еще со всех дворов собирали на водку» («Мужики»).

Страница рукописи повести 'Мужики'

В замечательном лирическом и насыщенном большими мыслями рассказе «Дом с мезонином» Чехов-писатель и врач поднимается порой до высокого пафоса обличения уродливых сторон российской действительности, породившей страшную поговорку: «Дай, господи, скотинку с приплодом, а детей с приморцем» (Вересаев - «Лизар»).

В рассказе «Дом с мезонином» спорят двое - художник, от лица которого ведется рассказ, и земская либералка Лидия Волчанинова, которая в организации аптечек и библиотечек видела подлинное служение народу.

Устами художника Чехов разоблачает фальшивую теорию «малых дел», при помощи которой буржазия пыталась отвлечь народные массы от борьбы за переустройство мира на началах социальной справедливости.

Надо лечить не болезни, а их причины, - говорит художник. А причины он видит в том, что при существующих условиях жизни «Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потёмок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных - только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх...

Голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного...»

Грозным, страшным народным бедствием являлись неурожаи с их неизбежными спутниками - эпидемиями. С огромной силой рисует Чехов в рассказе «Жена» опустошения, которые несло с собой это бедствие.

... В деревне Пестрово голод, сыпной тиф «... придешь в избу и что видишь? Все больны, все бредят, кто хохочет, кто на стену лезет; в избах смрад, ни воды подать, ни принести ее некому, а пищей служит один мерзлый картофель. Фельдшерица и Соболь (наш земский врач) что могут сделать, когда им прежде лекарства надо хлеба, которого они не имеют?»

...Всюду голод, поголовная эпидемия сыпного тифа; все буквально больны...

Такую же страшную картину народного горя рисует и доктор Астров («Дядя Ваня»). С грустью рассказывает он любимой няньке Марине:

«В великом посту на третьей неделе поехал я в Малицкое на эпидемию... Сыпной тиф... В избах народ вповалку... Грязь, вонь, дым, телята на полу, с больными вместе... поросята тут же...»

Астров говорит о росте заболеваний «от непосильной борьбы за существование... от косности, от невежества, от полнейшего отсутствия самосознания, когда иззябший, голодный больной человек, чтобы спасти остатки жизни, чтобы сберечь своих детей, инстинктивно, бессознательно хватается за все, чем только можно утолить голод, согреться, разрушает все, не думая о завтрашнем дне...»

Доктор Астров, поднимающийся до патетики, когда речь заходит о красоте русской природы, с горечью говорит о том, как уродуется эта красота в обществе, построенном на социальном неравенстве.

Тяжелую жизнь тружеников Чехов, как и Вересаев, наблюдали и среди фабричных и полупролетариев-кустарей.

Доктор Королев («Случай из практики») посещает дочь владелицы крупной текстильной фабрики. Вид мрачных корпусов наводит его на грустные мысли: «Снаружи все тихо и смирно, а внутри, должно быть, непроходимое невежество и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги, водка, насекомые...»

И доктор дальше размышляет: «... тысячи полторы-две фабричных рабочих работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедивости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец».

Так правдиво, лаконично, точно рассказал Чехов об условиях жизни рабочих на капиталистической фабрике.

В своей последней пьесе «Вишневый сад» Чехов показал уходящих в прошлое никчемных Паевых и Раневских и предвещал наступление новых времен, когда вся Россия станет цветущим садом. И в этом своем произведении Чехов вновь и вновь напоминает о том, что плохо живется трудовым массам.

«...У всех на глазах, - говорит студент Трофимов, - рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим...»

Раздумьями о судьбах трудовых масс и философски-этическими размышлениями о целях и смысле жизни насыщено замечательное произведение Чехова «Крыжовник».

Ветеринарный врач, Иван Иванович, от лица которого ведется рассказ, приходит к горестному для себя! выводу: порядок вещей в мире таков, что торжествует наглость и праздность сильных, на другом полюсе - нужда и невежество слабых. А вокруг - невозможная бедность, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье... и удивительней всего то, что никто громко не крикнет: «так нельзя дальше жить! А на деле «все тихо, спокойно и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания...»

Здесь все те же горестные размышления писателя-демократа о судьбах народа, о несправедливости современного ему общественного строя. И какими чудовищными кажутся после этого обвинения, которые направлялись в адрес Чехова со стороны некоторых дореволюционных критиков, что он стоял в стороне от общественных вопросов!

Тем же возмущением писателя против эксплуатации трудовых масс проникнуты и произведения В. В. Вересаева. Подобно Чехову, он показывает сквозь призму размышлений и наблюдений врача положение трудящихся в эксплуататорском обществе.

К врачу на прием приходит прачка с экземой на руках, ломовой извозчик с грыжей, прядильщик с чахоткой. Чем может помочь им врач? Прописать порошки и мази, посоветовать, чтобы у прачки не мокли руки, чтобы ломовой извозчик не поднимал тяжестей, а прядильщик избегал пыльных помещений.

Но врач прекрасно знает, что пациенты поблагодарят его за советы и лекарства, но объяснят ему, что своего дела не бросят, так как им нужно жить.

Все время, пока доктор вел прием в типографии, он ни разу не встретил наборщика старика, не встретил людей с седыми волосами. И все это потому, что свинцовая пыль сводила людей в могилу до появления седины.

Во хмелю переплетчик Андрей Иванович («Два конца») говорит наборщику: «Вы трудящие люди и мы трудящие люди!.. Об вас Некрасов сказал: «Вы все здоровьем хлипки, все зелены лицом!» Почему? Потому что вам приходится дышать свинцовой пылью... Мы - золотообрезчики, мы дышим бумажной пылью... и нам и вам в чахотке помереть».

Буквально каторжный труд шахтера описывает Вересаев в очерке «В подземном царстве».

«... По проходу, - читаем мы, - быстро, как кошка, прополз на четвереньках рабочий, таща за собой на веревке нагруженные углем санки. Это - «саночник»; всю свою двенадцатичасовую упряжку он ползет взад и вперед по норе в двадцать пять сажен длиною, отвозя на себе уголь из лавы в продольную, где вагонщики нагружают этот уголь в вагончики; человек обращается в четвероногое».

Не менее тяжки были и бытовые условия жизни трудовых масс. Суровая картина предстала перед доктором из «Записок врача», когда он посетил больную работницу на дому. Его пациентка с двумя детьми занимала угол в комнате - семь шагов в длину и шесть в ширину. И жило здесь шестнадцать человек! В комнате было настолько мало воздуха, что лампа чадила. Тяжелый и как будто влажный воздух был полой кислым запахом детских испражнений, махорки, керосина.

И не удивительно, что на доктора из всех углов глядели восковые, странно неподвижные лица ребят, с кривыми зубами, куриной грудью и искривленными ногами...

С потрясающей силой рассказали Чехов и Вересаев о преступлении, которое совершается в буржуазном обществе против детей бедняков, которых лишают их естественного и священного права на детство.

Девочке Варьке страшно хочется спать. Ее до крайности истомили непосильный для детей труд и бессонные ночи у постели хозяйского ребенка.

Спать... Спать! А спать нельзя: ребенок надрывно кричит, его надо качать...

И в полубредовом состоянии Варька душит ребенка... («Спать хочется»).

Грустью и печалью веет и от другого рассказа Чехова о девятилетнем мальчике Ваньке, отданном в ученье к сапожнику. Письмо Ваньки дедушке вызывает горькую обиду за судьбу мальчика, которого нужда оторвала от родных мест, близких ему людей.

«А вчерась, - горько жалуется Ванька в письме, - мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул».

Ванька бесхитростно рассказывает об издевательствах над ним пьяных подмастерьев, о вечных побоях. Он много работает, мало спит. «А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтобы чаю или щей, то хозяева сами трескают».

Рассказал Ванька про свои горькие обиды и со светлой надеждой на лучшее будущее спит.

И снится ему печка, на которой сидит дед, свесив ноги. И дед читает кухаркам его письмо... Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом...

Золотые, детские сны! А наяву - в родной его деревне голод, который загнал Ваньку на каторжный труд к сапожнику; и вновь будет он трудиться с раннего утра до позднего вечера, испытывая страдания...

С большой теплотой и искренним сочувствием рассказал Вересаев о маленьком сапожнике Ваське, судьба которого сродни судьбе чеховского Ваньки.

«Изредка по праздникам, - читаем мы в «Записках врача», - ко мне приходит мальчишка-сапожник из соседней сапожной мастерской. Лицо у него зеленовато-бледное, как заплесневевшая штукатурка; он страдает головокружениями и обмороками. Мне часто случается проходить мимо мастерской, где он работает, - окна выходят на улицу.

И в шесть часов утра, и в одиннадцать часов ночи я вижу склоненную над сапогом стриженую голову Васьки, а кругом него - таких же зеленых и худых мальчиков-подмастерьев; маленькая керосиновая лампа тускло горит над их головами, из окна тянет прелою вонью, от которой мутит...»

С точностью клинического описания рассказал писатель-врач о своем пациенте. Но чем же может доктор помочь-Ваське?

«И вот мне нужно лечить Ваську. Как его лечить? - пишет далее Вересаев. - Нужно прийти, вырвать его из этого темного, вонючего угла, пустить бегать в поле, под горячее солнце, на вольный ветер, и легкие его развернутся сердце окрепнет, кровь станет алою и горячею...»

Но этого врач сделать не может. И Чехов и Вересаев показывают, как беспомощен по сути дела честный врач в буржуазном обществе перед лицом нужды и страданий, с которыми он каждодневно встречается в своей практической деятельности. Даже и несовершенная медицинская помощь была малодоступна народным массам.

Еще в своих ранних произведениях Чехов едко высмеял представителей «деревенской медицины» («Хирургия», «Эскулапы»); рассказывает он и о разновидности деревенских «лекарей» - барынь-помещиц, которые либо от скуки, либо для опасения души своей лечили крестьян, хотя медицинских знаний не имели («Скука жизни», «Симулянты»).

О том, что бедняк был лишен элементарной медицинской помощи, пишет и Вересаев.

«Медицина есть наука о лечении людей, - читаем мы в «Записках врача». - Так оно выходило по книгам, так оно выходило и по тому, что мы видели оз университетских клиниках. Но в жизни оказывалось, что медицина есть наука о лечении лишь богатых и свободных людей. По отношению ко всем остальным она являлась лишь теоретической наукой о том, как можно было бы вылечить их, если бы они были богаты и свободны».

Так разными средствами художественного и публицистического воздействия рассказали Чехов и Вересаев о тяжких условиях жизни трудящихся в дореволюционной России. В этом их большая заслуга перед народом.

Глубоко народные писатели Чехов и Вересаев много писали о земских врачах, которые по характеру своей деятельности ближе всего стояли к народу, к крестьянским массам. В галерее чеховских персонажей - земский врач Соболь («Жена»), Кирилов («Враги»), доктор Астров («Дядя Ваня»), Михаил Иванович («Княгиня»), Овчинников («Неприятность»).

Галерею земских врачей вывел в своих произведениях и Вересаев. И Чехов и Вересаев с большой теплотой и искренним сочувствием рассказали об этих скромных тружениках, которые самоотверженно и бескорыстно служили народу, помогали людям в тяжелые для них часы и минуты.

Высокое гражданское чувство и подлинный героизм проявляли эти врачи в годы, когда страну посещали неурожаи, массовые эпидемии.

Передовые писатели и врачи, Чехов и Вересаев не были беспристрастными бытописателями народных страданий: они сами находились в первых рядах в борьбе с голодом и эпидемиями.

Голодный 1892 год. С Волги надвигалась эпидемия холеры... Приближалась она и к Серпуховскому уезду, где в Мелихове жил тогда А. П. Чехов.

Писатель-гражданин и врач понял свой долг. «В то время, - писал Антон Павлович А. С. Суворину,-как Вы в своих письмах приглашали меня то в Вену, то в Аббацию, я уже состоял участковым врачом Серпуховского земства, ловил за хвост холеру и на всех парах организовал новый участок. У меня в участке 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь. Утром приемка больных, а после утра разъезды. Езжу, читаю лекции... лечу, сержусь и, так как земство не дало мне на организацию пунктов ни копейки, клянчу у богатых людей то того, то другого. Оказался я превосходным нищим...» (Из письма А. П. Чехова А. С. Суворину от 16 августа 1892г)

Антон Павлович работал с напряжением всех своих физических и духовных сил. «Он разъезжал по деревням, - вспоминает об этой поре Т. Л. Щепкина-Куперник, - принимал больных, читал лекции, как бороться с холерой, сердился, убеждал, горел этим - и писал друзьям: «Пока я служу в земстве - не считайте меня литератором». Но, конечно, не писать он не мог. Он возвращался домой измученный, с головной болью, но держал себя так, будто делал пустяки, дома всех смешил -и ночью не мог спать или просыпался от кошмаров» (Т. Л. Щепкина-Куперник. В кн. «Чехов в воспоминаниях современников». М., 1954, стр. 315).

Трудно приходилось Чеховунврачу. «Из всех серпуховских докторов, - жалуется Антон Павлович в одном из писем в августе 1892 года, - я самый жалкий; лошади и экипаж у меня паршивые, дорог я не знаю, по вечерам ничего не вижу, денег у меня нет, утомляюсь я очень скоро...» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем. Т. 15, стр. 416)

Из отчета за 1892 год, написанного лично А. П. Чеховым Серпуховскому земству, мы узнаем о следующей интересной детали: оказывается, он почти ежедневно принимал больных с 5 до 9 часов утра!

Автор «Степи», «Огней», «Именин», «Иванова», «Палаты № 6» и многих других замечательных произведений лишал себя драгоценных часов сна и уже в пять часов утра, был на ногах, чтобы лечить больных, давать им лекарства, читать лекции!

Чехов с восхищением пишет о врачах, которые с энтузиазмом работали на холере. «... Я вижу ее (интеллигенцию. - И. Г.), - пишет А. П. Чехов А. Суворину,-каждый день и умиляюсь... В Нижнем врачи и вообще культурные люди делали чудеса. Я ужасался от восторга, читая про холеру... Жаль, что Вы не врач и не можете разделить со мной удовольствия, т. е. достаточно прочувствовать и сознать и оценить все, что делается» (Из письма А. П. Чехова А. Суворину от 16 августа 1892 г).

В то самое время, когда Чехов-врач работал на холере у себя в Серпуховском уезде, студент-медик Юрьевского университета В. В. Вересаев поехал «а борьбу с эпидемией холеры в Донецкий бассейн, где заведовал бараком. Работал он с большой энергией и самоотвержением, чем заслужил любовь и доверие населения.

Подобно Чехову, Вересаев восторгается работой врачей на холере. Вот что записывает в свой дневник доктор Чеканов («Без дороги»), отражающий в значительной мере работу самого Вересаева на холере: «А наши медики дружно и весело идут в самый огонь навстречу грозной гостье. Сколько силы чуется, сколько молодости и отваги. Хорошо становится на душе...»

Подобно Чехову, и Вересаев рассказывает о мрачных картинах народного бедствия - голоде, неурожаях, эпидемиях.

В этой пропитанной горем и отчаянием атмосфере особенно тяжело работалось врачам. Они понимали, что прежде всего нужно было накормить здоровых, чтобы сделать их более устойчивыми против заражения, но пособий едва хватало на то, чтобы не дать им умереть с голоду.

«И вот, - рассказывает доктор Чеканов, - одного за другим валила страшная болезнь, а врачи стояли перед нею со своими лекарствами...»

С суровой правдивостью, без прикрас, рассказывает писатель о случаях, когда во время холерных эпидемий невежественная и озлобленная толпа срывала свое горе на медицинских работниках. Самоотверженно работал Чеканов на холере... Но вот поползли слухи, что доктора отравляют колодцы, чтобы простого народу стало меньше; только один колодец врачи оставили - для себя.

И однажды пьяная толпа до полусмерти (Избила доктора Чеканова. В сценах избиения Чеканова Вересаев в известной мере отразил собственные переживания в период, когда он заведовал холерным бараком. Помощник Вересаева был жестоко избит, сам Вересаев случайно уцелел.

Страшная тема холерных бунтов нашла свое отражение в демократической русской литературе («Импровизаторы» Н. С. Лескова, «Супруги Орловы»-А. М. Горького, «В холерный год» - В. Г. Короленко и др.).

С глубоким возмущением рассказывает, например, В. Г. Короленко о полицейских мерах борьбы с холерой, когда игнорировались элементарные требования жизни.

«Стоило врачам в Самаре и Саратове, - пишет В. Г. Короленко, - указать на то, что квас надо варить из кипяченой воды, как все квасные посудины на пристанях, точно бурей, были опрокинуты полицией, и тысячи бурлаков вынуждены были пить грязную воду прямо из волжских затонов, как будто она была кипяченая; и всюду, где строился холерный барак, перед населением вставал призрак принудительного, при содействии полиции, водворения в это учреждение даже сомнительных больных и заболевших другой болезнью...

В результате в Астрахани, в Царицыне, в Саратове и в более мелких городах и поселках население жгло холерные больницы и бараки...» (В. Г. Короленко. Соч. Очерки «В голодный год». М., 1914, стр. 414)

Холерные бунты нередко провоцировались кулачьем. Когда к Туле, - вспоминает Вересаев, - приближалась холера, началась спешная подготовка к борьбе с ней. В это время в городе стали распространяться зловещие слухи - в эпидемии холеры повинны врачи.

Мучник-лабазник Расторгуев убеждал народ не чистить-ям и держаться подальше от врачей:

- Холера от кого - от бога идет? Ну, и уповай на бога, молись, кайся в грехах. А для них (врачей. - И. Г.) что бог, что помойная яма - все одно...»

Так показали Чехов и Вересаев судьбы трудовых масс. Чуждые идеализации народа, они, писатели критического реализма, рассказали, как тяжкие условия жизни принижают народ, делают его темным, порой, жестоким. Вспомним холерные бунты! Но чуткие писатели видели в простых, забитых людях и житейскую мудрость, и сердечность, и благородные черты характера.

«Читал я мужикам «В овраге», - пишет А. М. Горький А. Чехову. - Если бы Вы видели, как это хорошо вышло. Заплакали хохлы, и я заплакал с ними».

Молодого Горького и видавших виды людей из народа до слез тронуло то глубоко человеческое, которое разглядел в своих героях Чехов, их тоску по хорошей, справедливой жизни на земле.

В этом огромная, притягательная сила чеховского творчества, сила его художественно-эмоционального воздействия на читателя. И именно потому, что Чехов любил жизнь, людей, мечтал о времени, когда исчезнут мрак и невежество и настанет счастливая жизнь на земле, он так дорог всем нам.

«В человеке, - говорит нам Чехов устами доктора Астрова, - должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». И пейзажист-художник Чехов умел тонко чувствовать красоту русской природы, поэтически воспеть ее. Он рисует, например, раннее утро в деревне Жуково:

«Через реку были положены шаткие бревенчатые лавы, и как раз под ними, в чистой, прозрачной воде, ходили стаи широколобых голавлей. На зеленых кустах, которые смотрелись в воду, сверкала роса. Повеяло теплотой, стало отрадно».

И писатель восхищенно пишет: «Какое прекрасное утро! И, вероятно, какая была бы прекрасная жизнь на этом свете, если бы не нужда, ужасная, безысходная нужда, от которой нигде не спрячешься!» («Мужики»).

Так возвращает нас Чехов к реальной действительности деревни Жуково, с нищетой ее жителей, пьянством, нечистоплотностью.

Эти контрасты между тем, что могло бы быть и суровой действительностью, Чехов раскрывает во многих своих произведениях.

Вдохновенно рассказывает Чехов - Астров о благотворном влиянии лесов на человека. Но писатель-реалист как бы говорит, что в современном ему обществе господствующие классы меньше всего думали и заботились о здоровой и красивой жизни для народа. И с болью в сердце говорит он о том, что «русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи...»

Астров раскрывает перед нами затаенные думы писателя, его тревогу за будущее людей, когда говорит: «... лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится все беднее и безобразнее».

В «Доме с мезонином» изобличительно звучат слова художника, протестующего против лишения трудовых масс народа элементарных человеческих прав. Но в этом же рассказе есть и другая линия - глубоко лирическая, когда Чехов поэтически рассказывает о судьбе двух влюбленных, которым суровая действительность нанесла жестокий удар, разлучив их.

Чехов не только обличает, но выдвигает положительную программу переустройства современного ему общества и раньше всего он требует: не должно быть тунеядцев, работать должны все; точно так же, как и все достижения науки и культуры должны стать достоянием всего народа.

«Если бы все мы, городские и деревенские жители, - говорит художник, - все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух.трех часов в день, представьте еще, что мы, чтобы еще менее зависеть от своего тела и менее трудиться, изобретаем машины, заменяющие труд... Мы закаляем себя, наших детей, чтобы они не боялись голода, холода...»

При всей наивности и утопичности рассуждений о добровольном разделе труда между всеми, все же видна мечта Чехова об обществе с новыми отношениями, в котором все средства прогресса и культуры используются в интересах всего народа.

Много горьких слов было сказано доктором Астровым об уничтожении лесов, об эпидемиях, нищете и голоде в русской деревне.

Но этот, самый близкий Чехову герой, вдохновенно говорит и о красоте русской природы, о могучем и плодотворном влиянии русского леса на климат и здоровье людей.

«... Когда я слышу, как шумит мой молодой лес, посаженный моими руками, - говорит Астров, - я сознаю, что климат немножко и в моей власти и что, если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко буду виноват и я. Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью...»

Сколько благородного гуманизма в этих словах, как глубоко раскрывают они подлинно человеческую сущность,, умение видеть, мечтать и бороться за счастье будущих поколений!

В романтических мечтах Чехова - Астрова не только патетика великого художника слова, но и взгляды образованного врача, хорошо понимающего влияние условий внешней среды на здоровье человека.

Та же чуткость к простому человеку видна и в произведениях Вересаева.

Сколько горячего сочувствия в его рассказе о горькой судьбе деревенской девушки Доньки! («Об одном доме»). Теплом и искренним сочувствием к ней веет от каждой строки этого рассказа. Красавица Денька любила парня из другой деревни и была им любима. Но пойти к Доньке он не мог, чтобы не лишить семью работника. По той же причине и Донька не могла пойти в семью любимого...

За Доньку сватают хилого, полуслепого человека. Но против того, чтобы взять зятя со стороны, протестует общество - в деревне и так мало земли...

Разоряется хозяйство семьи Доньки, умирает ее мать, умирает и сама Донька... И только беспомощный и одинокий старик доживает недолгие дни своей безотрадной жизни в доме...

Таков сюжет этого, казалось бы, простого, бесхитростного рассказа. Но как глубоко раскрывает в нем писатель трагические будни разоряющейся деревни! Как трогательны и незабываемы посвященные девушке поэтические строки писателя:

«... Стройная осинка, стройная Донька, обе робко и покорно смотрящие в темноту... Милая, милая! Сколько в ней глубокого, несознанного трагизма, и сколько трагизма в этой несозм анности».

В рассказе «К спеху» Вересаев показывает те же мрачные стороны деревенских будней и в то же время внутреннюю человечность своего героя.

Внешне комичным выглядит поведение мужмчоеки Ильи, который едет по чужим деревням, чтобы найти себе жену «самую что ни на есть рябенькую». Но дело не в его тяготении к «рябеньким», а в другом: сорок дней назад он похоронил любимую жену, на руках у него трое детей, а время горячее, страднюе... Вот и ищет работника для хозяйства и мать своим детям.

Жизнь должна бы озлобить этого крестьянина, но писатель, приоткрывая уголок его духовного мира, показывает его большую человечность.

Как-то ночью автор встретил Илью со спящим ребенком, и между ними происходит короткий, но примечательный разговор:

«- Вот чудак! Пошел бы и сам спать,- устал ведь с работы! Да и для ребенка лучше, если положить его.

Илья промолчал.

- А может быть, я это не для него делаю, а для себя?.,.

Лицо Ильи было грустно и (необычно сосредоточено. И вдруг я понял...

Страдные дни властно отбирали себе у Ильи все его помыслы !И всю душу. И вот в короткие (ночи он вместо отдыха ходил с ребенком под лозинами, отдаваясь на свободе воспоминаниям и тоске...»

Мрачна философия старика-возницы Лизара: мало у крестьян земли, и выход из создавшегося положения он видит в сокращении рождаемости. На этот рассказ ссылается В. И. Ленин в своем классическом труде «Развитие капитализма в России».

Но и в этом рассказе Вересаев оптимистичен: он верит в торжество «живой жизни»; ее победа (неизбежна.

«За околицей деревни, - читаем мы в конце рассказа «Лизар», - тесно прижавшись-парочки. Отовсюду слышна такая масса звуков, что, казалось, им было тесно в воздухе. Все жило вольно и без удержу, с непоколебимым сознанием законности и правоты своего существования...»

«Хороша жизнь! - восклицает писатель. - Жить, жить, жить широкой полной жизнью, не бояться ее, не ломать и не отрицать себя, - в этом была великая тайна, которую так радостно и властно раскрыла природа».

Таким образом, Чехов и Вересаев видели не только теневые стороны, но и правдиво раскрывали (внутренний мир своих героев, простых людей, их человечность, внутреннее благородство.

Оптимистически воспринимая будущее, своей страны, они верили - минует лихолетье, народы сбросят с себя сковывающие их цепи и настанет свободная и счастливая жизнь.

Антон Павлович жил предчувствием этой новой жизни, страстно желал ее, но так и не увидел: он умер накануне лервой русской революции. Его современник Викентий Викентьевич Вересаев был свидетелем революции 1905 года, когда возвращался с Дальнего Востока на родину; он был участником строительства новой жизни IB Союзе Советских Социалистических Республик.

О типе "бездорожного человека", встречах, переписке.

Чехов и Вересаев, каждый по-своему, показали в своих произведениях тип «бездорожного человека» 80-х годов. Наиболее яркое воплощение этот образ получил в замечательных повестях «Скучной истории» А. П. Чехова и «Без дороги» В. В. Вересаева. Интересно отметить, что в обеих повестях центральными персонажами являются медики.

Чеховского Николая! Степановича и земского врача Чеканова объединяет их тоска по «общей идее», по мировоззрению, которое явилось бы путеводной звездой в их жизни.

В «Скучной истории» Антон Павлович показал драму русского интеллигента, который, поняв под конец своей жизни, что у него- нет этой общей идеи, приходит к горестному для себя выводу: «А коли нет этого, то, значит, нет т ничего...»

Моральную опустошенность Николая Степановича Чехов особенно подчеркивает в сцене встречи с Катей в харьковской гостинице.

Близкий ему человек ждет от него, много знающего и умного, ответа: как жить? А он только и мог ответить на мучительный для нее вопрос:

«- По совести, Катя, не знаю...»

Несколько схожую ситуацию мы находим в повести В. В. Вересаева «Без дороги».

Ищущая смысла в жизни, Наташа ждет от Чеканова, как от старшего товарища и учителя, ответа на все тот же мучительный вопрос: как жить? В какой общественно-политической деятельности можно удовлетворить стремление служить народу?

Чеканов, как и Николай Степанович, не дает прямого ответа близкому ему человеку, потому что сам он был «без дороги».

«Ты хочешь, - говорит он Наташе, - чтобы я вручил тебе знамя и сказал: «Вот тебе знамя, борись и умирай за него». Я больше тебя читал, больше видел жизнь, но со мной то же, что и с тобой: я не знаю - в этом вся мука... Я говорил ей, что я не один такой, что все теперешнее поколение переживает то же, что и я; у него ничего нет, - в этом весь ужас и проклятье. Без дороги, без путеводной звезды оно гибнет невидно, бесповоротно».

В этой реплике много субъективного, не вполне верные обобщения, но в целом она, несомненно, отражала настроения части русской интеллигенции 80-х годов, которая ог одного берега отплыла, а к другому - не пристала.

И все же, если отойти от этой внешней ситуации и посмотреть в глубь причин, породивших такие настроения упадка и растерянности, мы убедимся, что между ученым-медиком Николаем Степановичем и земским врачом Чекановым существует и коренное различие.

Чеканов находился в свое время под влиянием революционного народничества. Его восхищал призыв героя романа Тургенева «Отцы и дети» Базарова: идти наперекор установившимся традициям, стать выше своего времени.

Но, когда традиции шестидесятников выродились в либеральное народничество, с его приспособлением к существовавшему строю, Чеканов от народничества отошел, а других путей участия в общественно-политической жизни страны он не знал. В этом и заключалась его трагедия.

По-иному обстоит дело с Николаем Степановичем. Говоря о себе, о своем характере: и политическом credo, он прямо заявляет: «... я воспитанный, скромный и честный малый. Никогда я не совал своего носа в литературу и в политику...» (Курсив наш. - И. Г.).

Николай Степанович верил в универсальность науки. «Испуская последний вздох, - рассуждает он, - я все-таки буду верить, что наука самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека, что она всегда была и будет высшим проявлением любви и что ею одною человек победит природу и себя» (Курсив наш. - И. Г.).

Вне научной и педагогической деятельности у Николая Степановича других интересов в жизни не было. Но оказалось, что этого одного было мало, но понял он это под конец своей жизни.

Чеканов человек «бездорожный», но он все же верит, что грядущие поколения дорогу найдут. Это особенно подчеркивает Вересаев в финальной сцене повести «Без дороги».

Заветом звучат слова умирающего Чеканова, обращенные к Наташе, чтобы она была предана народу, что для этого нужно много и упорно работать, нужно искать дорогу...

Чеканову по-прежнему близки интересы народа, он был бы счастлив служить ему, но не знает дороги, ведущей к этому счастью.

Именно потому, что у него осталось это стремление, он, идейно опустошенный, все же обрел смысл жизни в труде. Для него, врача, стали превыше всего интересы больного. Он и умер на своем посту.

Вот почему драма чеховского ученого, усиленная сознанием близкой смерти, оставляет чувство какой-то безнадежности; жизнь же Чеканова, несмотря на ее трагический конец, такого чувства не оставляет. Есть разница и в отражении в повестях персонажей молодого поколения: Катя 'Сознает свою полную никчемность; вересаевская Наташа («Без дороги») пытливо всматривается в жизнь, ищет пути-дороги и находит их; в «Поветрии» мы видим ее полной энергии и счастья, марксистское мировоззрение - это верный компас ее общественно-политической деятельности.

Весною 1903 года А. М. Горький познакомил А. П. Чехова с В. В. Вересаевым. Произошло это на ялтинской даче Антона Павловича. Викентий Викентьевич нравился Чехову как писатель и человек. В письме к А. С. Суворину о« рекомендует ему прочесть рассказ «Лизар»: «Мне кажется, что Вы останетесь очень довольны. Вересаев-врач, я познакомился с ним недавно; производит он очень хорошее впечатление» (Из письма А. П. Чехова А. С. Суворину от 1 июля 1903 г).

Чехов живо интересуется творчеством Вересаева. 5 июня 1903 года он в своем письме из Наро-Фоминска сообщает ему: «Читаю Вас и детскую хронику С. Аксакова; и чувствую себя прекрасно.

... Если пришлете мне недостающие томы в Наро-Фоминское, то будет чудесно».

В этом же письме он делится со своим другом и коллегой по второй специальности сведениями о состоянии своего здоровья:

«Был я у проф. Остроумова. Он нашел у меня, кроме сильно попорченного правого легкого, эмфизему, плеврит и проч. и проч., запретил жить зимою в Ялте и приказал жить под Москвою на даче. И я теперь не знаю, кого мне слушать и что делать» (Из письма А. П. Чехова В. В. Вересаеву от 5 июня 1903 г).

Из воспоминаний В. В. Вересаева мы узнаем, что Антон Павлович очень понравился ему своей простотой, скромностью и какой-то удивительной деликатностью.

Но что больше всего поразило Вересаева - это глубокая перемена, происшедшая в настроении Антона Павловича.

«Для меня, - вспоминает Вересаев, - очень был неожидан острый интерес, который Чехов проявил к общественным и политическим вопросам... Теперь это был совсем другой человек; видимо, революционное электричество, которым в то время был перезаряжен воздух, встряхнуло и душу Чехова. Глаза его загорались суровым негодованием, когда он говорил о неистовствах Плеве, о жестокости и глупости Николая II» (Сб. «Чехов в воспоминаниях современников». М., 1954, стр. 527-528).

В воспоминаниях В. В. Вересаева об А. П. Чехове мы находим интересные детали о рассказе «Невеста». Рассказ этот был прочитан в корректуре у А. М. Горького.

После чтения Чехов спросил:

- Ну что, как Вам рассказ?

«Я помялся, - пишет Вересаев, - но решил высказаться откровенно:

- Антон Павлович, не так девушки уходят в революцию. А такие девицы, как ваша Надя, в революцию не идут.

После некоторого молчания Чехов с суровой настороженностью ответил:

- Туда разные бывают пути».

Но замечание Вересаева, видимо, все же заставило призадуматься Антона Павловича и переработать конец.

Через месяц Вересаев получил от Чехова письмо, в котором он между прочим сообщал: «Кое-что поделываю. Рассказ «Невесту» искромсал и переделал в корректуре» (Из письма А. П. Чехова В. В. Вересаеву от 5 июня 1903 г). (Курсив наш. - И. Г.) Мы знаем, что в напечатанном рассказе Надя уходит не в революцию, а учиться.

А. М. Горький высоко ценил талант Антона Павловича, любил его; в их переписке много трогательного, дружеского.

С пристальным вниманием следил Алексей Максимович и за каждым новым произведением Вересаева. Появился рассказ «Конец Андрея Ивановича», и Горький пишет Чехову: «После «Без дороги», это кажется лучшее, что он дал до сей поры» (Из письма А. М. Горького А. П. Чехову (первая половина января 1899 г.)).

Восторженно отозвался Горький на появление повести Вересаев «На повороте», в особенности о первых его главах.

В письме к Вересаеву Алексей Максимович пишет: «Я прочитал с жадностью и по два раза сцены купанья и прогулки навстречу тучам. Здорово это, весело, бодро, возбуждает желание обнять Вас крепко, и - главное - своевременно это, как раз в пору, как раз Вы пишете о тех, о ком надо писать, для кого надо, и о том, о чём надо. Молодежь - боевая, верующая, работающая - наверное, сумеет оценить Вас. Таня у Вас - превосходна! Сергей, Шеметов - все хороши!

Все растет и ширится жизнедеятельное настроение, все более заметно бодрости и веры в людях, и хорошо живется на сей земле - ей-богу!

Вся задача литературы наших дней - повышать, возбуждать именно это настроение, а уж оно даст плоды, даст!» (Из письма А. М. Горького В. В. Вересаеву (январь-февраль 1902). Т. 28, стр. 232)

А. М. Горький горячо любил А. П. Чехова за его огромный талант, за то, что всю свою творческую жизнь он посвятил борьбе с пошлостью и мещанством, «описывая мерзости жизни благородным языком поэта».

В. В. Вересаева Горький считал талантливым писателем-демократом и верным товарищем по оружию. В своем письме от 3 июня 1923 года А. М. Горький признается В. В. Вересаеву, что видит в нем «спутника, коего привык уважать и за твердость шага и неуклонность со своей тропы... И не путал моих симпатий. К Андрееву, Бунину я был .ближе, чем к Вам, часто видел их, жил с ними, но, проверяя мои симпатии, чувствовал Вас яснее, чем их...»

... Писатели и врачи, Чехов и Вересаев, всю свою творческую жизнь отдали служению народу, родной литературе, беззаветному служению идеям прогресса и демократии. Вторая их профессия помогала им глубже и проникновенней понять и изобразить в своих произведениях человека, свой народ.