«...Как это мы могли жить в нем?!»

Дом Селиванова пуст и заброшен. Глядеть на него скучно, 
а иметь его я не согласился бы ни за какие деньги. 
Дивлюсь: как это мы могли жить в нем?!

Из письма А. П. Чехова от 7 апреля 1887 г.

Росли дети Чеховы, росли их жизненные потребности и запросы, и Павлу Егоровичу приходилось затрачивать немало усилий для того, чтобы обеспечить семью, чтобы содержать большой дом и оправдывать свое звание купца второй гильдии. Пытаясь увеличить доходы семьи, он летом 1873 года открывает новую лавку на привокзальной площади, на самом бойком месте тогдашнего Таганрога: с открытием железной дороги центр торговой жизни переместился в новую часть города.

А. П. Чехов. Фото 1879 г

Расчеты Павла Егоровича были обнадеживающие: «Идет человек на вокзал, видит бакалейную лавку - зайдет, что-нибудь купит. Приедет человек по железной дороге, выйдет с вокзала, увидит лавку - тоже зайдет и купит...»

* Гавриил Парфентьевич Селиванов Фото конца XIX в

Однако эти надежды Павла Егоровича лопнули, как мыльные пузыри под солнцем. Лавка просуществовала несколько месяцев и принесла семье только убытки. А для братьев Александра и Антона самым большим убытком были загубленные летние каникулы - на них двоих отец возложил все обязанности по новой лавке, так что вместо отдыха, купания в море, рыбалки и других развлечений мальчикам пришлось в самую жару и духоту сидеть в тесной каморке на раскаленной от зноя привокзальной площади с пяти утра и до полуночи: заведенный Павлом Егоровичем порядок торговли крепко выдерживался и здесь.

* Купец И. Агали. Фото середины XIX в

Подсчитывая по вечерам скромную выручку, принесенную сыновьями, он, не теряя присутствия духа, говорил Евгении Яковлевне:

- Вот, слава богу, уже и дети помогают! Если торговля пойдет хорошо, то я возьму их из гимназии и оставлю в лавке.

- Боже сохрани! - всплескивала руками Евгения Яковлевна. - Ни за что не позволю взять детей из гимназии! Богу буду на тебя жаловаться...

Слева направо: Иван Иванович Лобода, Онуфрий Иванович Лобода, Алексей Борисович Долженко. Фото середины XIX в

В воспоминаниях Александра Чехова, откуда взяты эти подробности, слышится резкое осуждение Павла Егоровича, который и вправду оказался неумелым купцом. Торговые дела его шли все хуже и хуже, а тут еще Моисеев, у которого Чехов арендовал дом, повысил плату до 800 рублей в год. Но Павел Егорович не поддавался панике, был преисполнен оптимизма и строил всевозможные прожекты по улучшению своего материального благосостояния.

* Петя Кравцов с отцом Г. П. Кравцовым. Фото 70-х годов XIX в

До сих пор Чеховы не имели собственного дома. Как известно, дом родовой усадьбы перешел к младшему брату, Митрофану Егоровичу, по незыблемым патриархальным законам того времени, а Павел Егорович получил по наследству от отца часть земли. На ней он и задумал выстроить свой дом. Медлить с этим уже нельзя было - повышение арендной платы Моисеевым да и само положение Павла Егоровича, уважаемого коммерческого человека в Таганроге, обязывало иметь собственный дом, а не переезжать с квартиры на квартиру.

* Олимпиада Агали. Фото 1879 г

Свойственный Павлу Егоровичу размах в любом деле без расчета на свои возможности сказался и на проектах дома, а затем и на судьбе его семьи.

В мае 1873 года был готов план дома в шесть окон по фасаду и с тремя парадными подъездами. Как явствует из. прошений Павла Егоровича в городскую управу, «план этот был препровожден к городскому архитектору Загоскину для рассмотрения его с технической стороны и удостоверения на месте относительно соблюдения требований уставов строительного и пожарного... Загоскин представил план собранию с удостоверением, что он может быть допущен к утверждению».

* Три сестры Лободы. Слева - Марфа Ивановна Морозова (жена И. Я. Морозова)

Роскошный дом с великолепными подъездами наверняка впечатлял бы таганрожцев, тем более что в этом районе - «на болотах» - таких домов не было. Но проект оказался непосильным, слишком дорогим для Павла Егоровича, и в июне он представил новый план - как сказано в новом его прошении: «в замену утвержденного управой... на постройку одноэтажного дома и флигеля с двумя кирпичными службами...»

* Дом П. Е. Чехова. Рис. П. Д. Карпуна

Дом теперь был запроектирован в четыре окна по фасаду с двумя парадными подъездами, а флигели во дворе - обычной планировки, в три окна по фасаду.

Капитала Павла Егоровича не хватило даже на такое строительство, и он в июне 1873 года заключил договор с подрядчиком купцом Мироновым на постройку небольшого дома без всяких уже парадных подъездов.

В конце концов был выстроен скромный кирпичный дом с каретником и флигелем во дворе, стоивший Павлу Егоровичу шесть тысяч рублей.

В августе 1874 года семейство Чеховых переехало в тесные комнаты нового дома, где нелегко было расположить всех: Феодосии Яковлевне Долженко с сыном Алешей пришлось поселиться в подвальном помещении, рядом с кухней. Чтобы покрыть расходы на строительство, флигель сдали вдове Савич с детьми.

Усадьба наполнилась шумом, суетой устройства, новыми заботами...

Старались обставить новый дом хорошей мебелью. Впервые в семье была куплена большая люстра с белым абажуром - предмет роскоши для того времени. Появился в доме модный красивый шкаф, в котором хранились сладости и который был в особом почете у детей, прозвавших его «многоуважаемый шкаф».

Готовить уроки приходилось за обеденным столом, спать - кому где придется. Тем не менее в доме царил обычный порядок, соблюдения которого Павел Егорович требовал от детей неукоснительно. Первым не выдержал этого порядка старший сын, и, как только директор гимназии Рейтлингер предложил репетировать своих детей и переехать для удобства в его дом, Александр немедля согласился.

Теперь старшим в семье считался Николай, а сам он мечтал только об одном - стать художником.

Работать по дому больше других детей приходилось Антону. Он помогал матери белить, шил на машинке, но большую часть времени обязан был проводить в лавке отца, которая уже перешла из дома Моисеева в ряды Гостиного двора.

Здесь, в доме на Конторской улице, у детей Чеховых появились новые знакомые Обычно в их саду, под цветущими жерделами и вишнями, собиралось много молодежи: кроме них, Чеховых, дети Митрофана Егоровича, чья усадьба отделялась от двора брата только огромными кустами сирени, - двоюродные братья Егорушка и Володя, дети соседей-греков Агали - Владимир, Николай и Олимпиада, или просто Липочка, дети их квартирантки Савич - Андреи и Ада. Приходили девочки Блонские, дочери известного в Таганроге нотариуса жившие неподалеку. Вскоре к этой молодой компании присоединилась Саша Селиванова, которую устроил к Чеховым на хлеба ее дядя Гавриил Парфентьевич Селиванов, их бывший квартирант по дому Моисеева. Этому Селиванову суждено было скоро сыграть немалую роль в судьбе чеховской семьи...

* Окружной суд. Фото конца XIX в

Обычно, как только начиналась весна, уроки готовились в саду. Антон часто проверял тетради, помогал младшим. Когда его сестра Маша и Ариадна Блонская готовились к экзаменам по географии, Антон расстилал на земле карту, а чтобы ветер не трепал ее - раскладывал по краям камешки и начинал «гонять» девочек по всему земному шару.

В августе 1875 года сначала Александр Чехов, а затем и Николаи уезжают в Москву, чтобы продолжить там учебу. Павел Егорович очень верит в Александра, закончившего гимназию с серебряной медалью и получившего в Таганроге много авансов в счет своего многообещающего будущего. Он шлет сыну вдогонку торжественное письмо такого содержания: «Поздравляю тебя, Саша, с днем твоего рождения. Какое событие! В это число родиться на свет и в этот же день приехать в первопрестольную столицу русского царства!».

* Семья нотариуса И. И. Блонского. Слева направо дочери: Виктория, Ариадна, Валентина, Евгения, Анна Серафима. Фото 1880 г

Отца очень волнует судьба старших сыновей, а выбор Александра, физико-математический факультет, озадачил его. «Я желал бы, Саша, знать подробно, какая это наука физико-математических естественных наук, где она потребуется после, и когда она окончится через четыре года, то где дают места на должность?»

На это письмо отца Александр ответил: «Если я плохо буду заниматься, то буду учителем математики, а если хорошо, то, окончив курс со званием кандидата, за счет университета буду отправлен за границу. По возвращении оттуда буду держать экзамен на звание магистра, затем буду защищать диссертацию (при публике) на степень доктора математики».

Николай поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, выдержав огромный конкурс. Домой, в Таганрог, пишет редко. Павел Егорович поздравляет сына с успехами, но его беспокоит и будущее Николая: «Лучше идти на архитектора, ближе к делу, живопись - утомительно сидячая жизнь».

Для обучения и содержания двух сыновей в Москве и семьи в Таганроге нужны были огромные средства. Однако семейный бюджет был подорван строительством собственного дома, да и торговля уже не давала прежней прибыли. Многие таганрогские купцы закрывали свои магазины и уезжали в поисках лучших мест. Павел Егорович по совету своего родственника Ивана Ивановича Лободы, купца-миллионера, задумал было заняться операциями через посредство своих московских коллег. Лобода имел «красную» торговлю в Таганроге, закупал товар в Москве, в амбарах Китай-города и обещал содействие Чехову.

Павлу Егоровичу такая торговля была, конечно, не по силам, но тем не менее он мечтал открыть в Москве овощную лавку «с товаром, который производят в Таганроге».

Но и этим планам не суждено было осуществиться. Неоплаченные долги не давали покоя. Деньги, взятые в обществе взаимного кредита, выплатить было невозможно - пришлось заложить новый дом в банке за три тысячи рублей. Семье угрожала бедность.

Павел Егорович отправляет в последний раз сыновьям в Москву пятнадцать рублей с предупреждением: «Больше не надейтесь, добывайте сами всеми мерами, уроками, занятиями, услугами друзей».

* Письмо П. Е. Чехова Ивану Чехову от 8 июня 1887 г

Антон и Иван неделями сидели дома, так как не было денег, чтобы внести плату за их обучение в гимназии.

Маша тоже не ходила на занятия, потому что и в женскую гимназию деньги вовремя не были внесены.

Евгения Яковлевна с тревогой и болью писала об этом старшим сыновьям в Москву:

«Антон дома, тоже нет 20 рублей послать в гимназию...»

«Антоша и Ванька целую неделю сидели дома. Плату требуют, а у нас нет денег. Вчера, 9 октября, ходил Павел Е. просил директора. Ваню уважили от платы, а Антоша и теперь дома, а за него надо платить и за Машу всего 42 руб., вот и не горюй».

Павел Егорович не допускал мысли, чтобы его детей могли исключить из гимназии, он ходил к законоучителю Покровскому, подолгу беседовал с инспектором Дьяконовым - уговаривал, просил отсрочки.

Протоиерей Федор Покровский старался помочь Чеховым. Но Дьяконов и слушать не хотел о каких-нибудь поблажках или уступках - даже сама возможность нарушения правил причиняла ему настоящую душевную боль.

И снова Евгения Яковлевна сообщала в Москву: «Ваню опять выслали из гимназии, Дьяконов прямо прогнал, Покровский за нас заступился, а Дьяконов и слышать не хочет, вот и не горюй, а денег нет».

В один прекрасный день Павлу Егоровичу стало ясно, что он не может не только выплатить долги кредиторам, но и возобновить контракт на лавку - ее грозили закрыть. Помощи ждать было неоткуда. Торговля брата, Митрофана Егоровича, тоже приносила одни убытки, отец, Егор Михайлович, управляющий имением графа Платова, такими суммами не располагал. В конце концов Павел Егорович вынужден был объявить себя банкротом. Ему грозила долговая тюрьма. Незадолго до этого он писал Александру в Москву, жалуясь на «оставленный богом Таганрог»: «У меня нет чем другим заняться, я не знаю никакого ремесла. Одно бесславие о несостоятельности приводит в отчаяние. Посоветуй, что нам делать?».

Но советами уже нельзя было ему помочь. Закрыв магазин и отдав ключи жене с просьбой вручить их Онуфрию Лободе, Павел Егорович рано утром в конце апреля 1876 года уезжает тайно в Москву, где скрывалось тогда много должников из провинций.

Деньги на проезд достал ему отец, Егор Михайлович, приехавший в эти дни из Княжей.

Павел Егорович еще рассчитывал на серьезную торговлю в Москве и на переезд всей семьи в столичный город.

«Маша (чтобы) хорошо училась в гимназии, и по три раза в день играла на фортепиано по моей методе, не спеша, смотрела в ноты и ни одной не пропускала. Если она будет хорошо играть, тогда я перевезу вас в Москву, и куплю хороший фортепиан и нот... будет она артистка, играть на фортепиано»,- пишет Павел Егорович семье в Таганрог, не сознавая всей сложности дел со сдачей дома квартирантам и угроз Коммерческого суда.

* Поздравление А. П. Чехова, присланное Полине Ивановне Агали на фотографии 1880 г

Антон понимает, что для их семьи настали черные дни. Видя, как трудно матери, он всеми силами старается ей помочь. Он бегает по городу в поисках квартирантов, но те «каждый день приходят, смотрят и уходят - никто не соглашается...» Он ходит к кредиторам отца и просит, умоляет их об отсрочке платежей. Он пытается настойчиво требовать у должников отца денег, которые тот когда-то ссужал своим компаньонам. Для шестнадцатилетнего юноши, сознающего свое человеческое достоинство и преисполненного благородных устремлений в жизни, подобные действия граничили с унижением, оскорблением собственного «я». Но он шел на все ради семьи. И отец, зная о стараниях Антона по письмам Евгении Яковлевны, шлет сыну из Москвы признательные слова, благодарит его за то, что хорошо хозяйничает в доме и семье, умеет добывать деньги и расходовать их с умом. И в каждом письме отца приписка: «Береги мамашу, если что случится, ты будешь отвечать».

Евгения Яковлевна обращается за помощью в устройстве дел к Гавриилу Парфентьевичу Селиванову, который работает в это время в Коммерческом суде. А Павел Егорович пишет ему из Москвы: «Милостивый государь, Гавриил Парфентьевич. Посылаю Вам доверенность на дом, покорнейше прошу Вас сделать так, как Вы обещали Евгении Яковлевне... Отдайте внаймы наш дом

В Таганроге нет помощника, кроме Вас, в совете и делах. Потрудитесь сказать Антоше, чтобы он искал квартирантов, мы большую нужду имеем в деньгах»

Селиванов принимает другое решение. Он оплачивает вексель Павла Егоровича, заложившего ранее свой дом, 3400 рублей, чтобы его не продали с торгов и переписывает дом на свое имя. Уговор такой: как только Павел Егорович выплатит Селиванову эту сумму, дом снова возвращается в собственность Чеховых

Но Павел Егорович так никогда и не смог вернуть своего дома Трудности московской жизни сделали невозможным переезд семьи обратно в Таганрог Бывший купец второй гильдии еще долго не сможет вернуть городскому банку по решению Коммерческого суда долг в 450 рублей: московский купец Гаврилов у которого он теперь служит, платит ему всего 300 рублей по договору и ему уже выплачено за два года вперед. Гаврилов платит Чехову «только по'семейной нужде».

* П. И. Агали. Фото 70-х годов XIX в

Евгения Яковлевна, потеряв все надежды на скорую поправку материального положения и терзаясь оттого, что семья так неожиданно распалась, уезжает с двумя младшими детьми - Машей и Мишей - к мужу в Москву.

В Таганроге остаются Антон и Иван. Они должны распродать оставшуюся после описи мебель, а мелкие вещи и иконы должны упаковать в сундуки и отправить в Москву.

Селиванов предлагает Антону стол и угол в своем доме, бывшем чеховском а взамен тот должен готовить его племянника Петю Кравцова в юнкерское училище и продолжать занятия с племянницей Сашей.

Иван живет у тетушки, Марфы Ивановны Лободы, которая, не имея своих детей, очень любила племянников и делала все, что могла, чтобы они не страдали от семейных неурядиц. В гимназию он не ходил «за невзнос платы». Однако скоро Евгения Яковлевна потребовала, чтобы Иван выехал в Москву.

Антон остается один в Таганроге.