Г. Ф. Татарникова. Стилистически значимые конструкции в художественной прозе А. П. Чехова

Каждая синтаксическая единица в системе художественного произведения отражает существенные черты восприятия действительности писателем, движение его мысли. А. В. Чичерин в книге «Идеи и стиль» справедливо пишет, что «синтаксические формы имеют стилистическое назначение в том смысле, что для того или другого автора те или другие синтаксические явления органически связаны со строем художественного мышления, познания мира и пояснения мира».

В произведениях А. П. Чехова нет ни одной языковой единицы, которая не составила бы художественно необходимую часть целого.

А. П. Чехов через изображение повседневного, мелочного в жизни человека приводит читателя к глубокому пониманию трагичности положения маленького человека, к большим обобщениям и наполняет его жаждой обновления существующих порядков. Жанр рассказа требовал от писателя сделать малую форму емкой и многозначной. Ничего лишнего нет в рассказах А. П. Чехова, все языковые единицы используются ради исчерпывающе полного раскрытия идей, чувств, всей цельности художественного произведения. Проследим это на некоторых примерах использования в системе художественного текста А. П. Чехова односоставных предложений.

В ряде произведений А. П. Чехова определенный тип односоставного предложения является языковым стержнем, вокруг которого группируются остальные языковые единицы. Так, доминанта рассказа «Спать хочется» (7) - безличное предложение, содержащееся в самом заголовке. Оно несет в себе ключевую мысль рассказа в целом, объяснение трагического конца в истории тринадцатилетней няньки. Такие предложения пронизывают весь рассказ: «Спать хочется»; «А Варьке хочется спать, спать нельзя»; «...Варьке страстно хочется спать»; «Когда бегаешь или ходишь, спать уже не так хочется»; «А спать хочется по-прежнему, ужасно хочется!»; «Бывают минуты, когда хочется, ни на что не глядя, повалиться на пол и спать». Замученная непосильным трудом, доведенная жестокосердными, тупыми, невежественными хозяевами до крайнего истощения от систематического недосыпания, девочка совершает в состоянии умопомрачения преступление - убивает хозяйского младенца, не дававшего ей спать по ночам своим плачем. В рассказе есть еще две фразы, выявляющие внешние причины преступления: «Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог от плача, но все еще кричит, и неизвестно, когда он уймется»; «А ребенок кричит и изнемогает от крика». Безличное предложение «Спать хочется» подчеркивает неодолимость состояния героини, при повторах это предложение обрастает обстоятельственными словами, сигнализирующими, что истощение девочки достигло опасного предела: страстно, ужасно; ни на что не глядя, повалиться на пол и спать. Этим ключевым фразам подчинен подбор и всего языкового материала, с помощью которого писатель ярко показывает нам обстановку, где страдает беззащитный ребенок.

Через скупые, но очень выразительные детали А. П. Чехов дает социальную и психологическую характеристику изображаемого. Это прежде всего обилие безличных и инфинитивных предложений, передающих физическое состояние измученной Варьки: «...голову тянет вниз...»; «Спать, спать!»; «...хорошо бы сунуть голову в большую калошу и подремать в ней немножко...»; «Но ничто так не тяжело, как стоять на одном месте перед кухонным столом и чистить картошку. Голову тянет к столу...»; «...а возле ходит толстая, сердитая хозяйка с засученными рукавами и говорит так громко, что звенит в ушах»; «Мучительно также прислуживать за обедом, стирать, шить»; «Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам»; «Убить ребенка, а потом спать, спать, спать...».

Усугубляет состояние Варьки и обстановка, в которой ей приходится бороться со сном. Номинативное предложение «Ночь», начинающее рассказ, и безличное предложение «Душно» создают фон, на котором разворачивается история. Односоставные предложения чередуются с двусоставными, часто осложненными однородными членами, сравнительными оборотами, в которых в открытом, развернутом виде представлено то, что скрыто в ключевых предложениях: показать настоящих виновников Варькиного преступления, вызвать у читателя сочувствие к судьбе ребятишек вроде героини рассказа. Тут и описание комнаты, в которой Варька баюкает ребенка. Изображение деталей обстановки создает монотонность повествования, обстановка давит на утомленный мозг тринадцатилетней няньки, она навевает на нее сон, тогда как спать нельзя («А спать нельзя; если Варька, не дай бог, уснет, то хозяева прибьют ее»): «В соседней комнате, за дверью, похрапывает хозяин и подмастерье Афанасий... Колыбель жалобно скрипит, сама Варька мурлычет - и все это сливается в ночную, убаюкивающую музыку, которую так сладко слушать, когда ложишься спать» (7); «Перед образом горит зеленая лампадка, через всю комнату от угла до угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие черные панталоны. От лампадки ложится на потолок большое зеленое пятно, а пеленки и панталоны бросают длинные тени на печку, колыбель, на Варьку...» (7); «Лампадка мигает. Зеленое пятно и тени приходят в движение, лезут в полуоткрытые, неподвижные глаза Варьки и в ее наполовину уснувшем мозгу складываются в туманные грезы» (7). Тут и описание зыбких сновидений, «туманных грез» Варьки, прерываемых то грубыми окриками, то оплеухами хозяев. Вот одно из них: «Опять она видит шоссе, покрытое жидкой грязью. Люди с котомками на спинах и тени разлеглись и крепко спят. Глядя на них, Варьке страстно хочется спать; она легла бы с наслаждением, но мать Пелагея идет рядом и торопит ее. Обе спешат в город наниматься» (9 -10). Измученной Варьке даже во сне хочется спать.

А. П. Чехов через однородные сказуемые, через однородные компоненты в составе сложносочиненных предложений мастерски показывает трудовой день не отдохнувшей за ночь девочки, ее жестокую эксплуатацию: «- Варька, затопи печку! - раздается за дверью голос хозяина. Значит, уже пора вставать и приниматься за работу. Варька оставляет колыбель и бежит в сарай за дровами... Она приносит дрова, топит печь...» (10); «- Варька, поставь самовар! - кричит хозяйка. Варька колет лучину, но едва успевает зажечь ее

и сунуть в самовар, как слышится новый приказ:- Варька, почисть хозяину калоши!-Она садится на пол, чистит калоши...» (10); «- Варька, помой снаружи лестницу, а то от заказчиков совестно! - Варька моет лестницу, убирает комнаты, йотом топит печь и бежит в лавочку. Работы много, нет ни одной минуты свободной» (11). Организующим центром, вокруг которого группируются эти предложения, выступают побудительные предложения, передающие бесконечные распоряжения хозяев. Таким образом, А. П. Чехов косвенно, через детали, характеризующие жизнь несчастной девочки, добивается большого эмоционального воздействия на читателя и тем углубляет социальную и психологическую значимость рассказа.

Другой рассказ А. П. Чехова, «Архиерей» (10),- повествование о физических и нравственных страданиях смертельно больного человека. Основная синтаксическая форма передачи ощущений больного и его душевного разлада с самим собой - тоже безличные предложения, так как они, как никакая другая структура, позволили писателю ярко создать атмосферу отчужденности героя от всего, что его окружает: «Как было душно, как жарко!» (186); «Руки и ноги у него поламывало...» (188); «Было жарко и неудобно» (188); «- Не спится мне...» (190); «Стало грустно, досадно» (192); «...сильно ломило ноги... все время хотелось пить...» (192); «Неприятно было вспоминать про рыбу, которую ел за обедом» (192); «Ему по-прежнему нездоровилось, тянуло в постель» (195); «И преосвященному опять стало досадно...» (196); «Когда он укрывался одеялом, захотелось вдруг за границу, нестерпимо захотелось!» (199). Архиерей заболел в период очень напряженного труда, в дни больших церковных праздников, когда его присутствие на богослужениях было обязательно, когда нужно было выполнять и другие обязанности, наложенные на него его саном: принимать разных людей. Из-за болезни он чувствовал себя очень усталым, все ему казалось суетным, обострилось чувство одиночества среди массы раболепных людей. А. П. Чехов подробно, шаг за шагом прослеживает последние дни жизни героя. Вот один из примеров: «Преосвященный посидел немного в гостиной, раздумывая и как бы не веря, что уже так поздно... Монастырские часы пробили четверть. Преосвященный переоделся и стал читать молитвы на сон грядущий... Кончив молиться, он разделся и лег...» (188); «На другой день, в вербное воскресенье, преосвященный служил обедню в городском соборе, потом был у епархиального архиерея, был у одной очень больной старой генеральши и наконец поехал домой...» (190) и т. д.

Такие конструкции создают замедленность мелодики, помогают передать ощущение физической и душевной усталости архиерея, которому хочется уединения, быть подальше от суеты повседневной жизни. Но он не имеет на это права. Безличные предложения: «Надо было идти в церковь»; «Надо было принять его» как бы подчеркивают его подневольность, его служебный долг. Приезд матери разбудил в нем воспоминания о юности. Это небольшие светлые островки в затуманенном болезнью и усталостью мозгу. Воспоминания окрашены тихой радостью. Восклицательные предложения, именительный представления, номинативные предложения, риторические вопросы, реплики давно ушедших дорогих людей - все это оживляет описание, придает ему особую взволнованность: «Преосвященный помнил ее с раннего детства, чуть ли не с трех лет и - как любил! Милое, дорогое, незабвенное детство! Отчего оно, это навеки ушедшее, невозвратное время, отчего оно кажется светлее, праздничнее и богаче, чем было на самом деле? Когда он в детстве или в юности бывал нездоров, то как нежна и чутка была мать!..» (188); «Кончив молиться, он разделся и лег, тотчас же, как только стало темно кругом, представились ему его покойный отец, мать, родное село Лесополье... Скрип колес, блеянье овец, церковный звон в ясные, летние утра, цыгане под окном,- о, как сладко думать об этом! Припомнился священник лесопольский, отец Симеон, кроткий, смирный, добродушный; сам он тощ, невысок, сын же его, семинарист, был громадного роста, говорил неистовым басом; как-то попович обозлился на кухарку и выбранил ее: «Ах ты ослица Иегудиилова!»; и отец Симеон, слышавший это, не сказал ни слова и только устыдился, так как не мог вспомнить, где в священном писании упоминается такая ослица» (188). После таких воспоминаний особенно неприютно становилось на душе у архиерея. П в этом произведении А. П. Чехова использованные синтаксические единицы выстраиваются в стройную систему.

В рассказе «Беда» (6) группирующим вокруг себя стержнем выступают неопределенно-личные предложения. Герой рассказа купец Авдеев, член ревизионной комиссии банка, из-за собственного невежества попадает в беду: его привлекают к ответственности вместе с подлинными преступниками. Авдеев настолько потрясен происшедшим, что воспринимает происходящее как роковую ошибку со стороны правосудия. Неопределенно-личными предложениями отмечены этапы привлечения Авдеева к суду: «Директора городского банка Петра Семеныча, бухгалтера, его помощника и двух членов отправили ночью в тюрьму» (400); «Он был уверен, что его оговорили и что если он сегодня подаст жалобу, то следователю достанется за обыск вчерашний» (402); «Утром он получил бумагу, в которой его приглашали немедленно сдать должность церковного старосты» (403); «Когда безделье утомило его и наступила нужда, он решил поехать к отцу на мельницу или к брату и заняться мучной торговлей, но его не пустили из города» (403); «Он сердился, что его держат в суде...» (404); «Наконец, когда ему и его товарищам позволили сесть, встал прокурор судебной палаты и сказал что-то непонятное» (405); «Теперь он понял, что его обвинили и взяли под стражу» (405); «- Значит, нас теперь не пустят в номер?- спросил он у одного из своих товарищей...» (405); «Рано утром, когда небо стало синеть, ему приказали одеться и идти» (405); «Через пять дней всех обвиняемых опять повели в суд для выслушивания приговора. Авдеев узнал, что его приговорили к ссылке на житье в Тобольскую губернию» (405).

Неопределенно-личные предложения служат дополнительным, но очень выразительным средством передачи состояния Авдеева, который воспринимает происшедшее с ним как удары слепой, безликой судьбы. Он осознает лишь факты насилия над его личностью, а исполнители злого рока остаются вне его восприятия, но в нем еще теплится надежда, что все образуется, что кончится его неопределенное положение, что восторжествует справедливость. Заключает цепь неопределенно-личных предложений инфинитивное отрицательное предложение, выражающее осознание героем своей обреченности, своей непоправимой беды: «...он понял, что судьба его уже решена и что, какое бы еще ни было новое «решение», ему не вернуть своего прошлого» (405).

Большую стилистическую нагрузку в произведениях А. П. Чехова имеют и номинативные предложения. Бытийные предложения в начале рассказа подчеркивают общую тональность произведения, настраивают читателя на эмоциональное восприятие всего содержания, например: «Вечерние сумерки. Крупный мокрый снег лениво кружится около только что зажженных фонарей и тонким мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шапки. Извозчик Иона Потапов весь бел, как привидение. Он согнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется. Упади на него целый сугроб, то и тогда бы, кажется, он не нашел нужным стряхивать с себя снег...» (Тоска, 4, 326). Вечерние сумерки, лениво падающий снег и душевные страдания Ионы как бы сливаются в одно целое и выражают тоску героя, которая, «кажется, весь свет залила, но тем не менее ее не видно».

Все детали рассказа, все его языковые элементы подчинены изображению одиночества человека в его огромном горе. Почему автор выбирает вечерние сумерки для общего фона повествования? А потому, что к вечеру, к ночи обычно состояние взволнованной, страдающей души становится особенно напряженным; тоска, приглушаемая дневными заботами, к этому времени становится особенно ощутимой, безысходной. Душевная скорбь Ионы проявляется и в его оцепенении: у него нет сил даже стряхнуть с себя снег, да он, может, просто его и не замечает, поглощенный горем; и в том, что он согнулся настолько, «насколько только возможно согнуться живому телу». Первые четыре предложения с их замедленной ритмомелодикой замыкаются резко звучащим предложением: «Упади на него целый сугроб, то и тогда бы, кажется, он не нашел нужным стряхивать с себя снег...». Замедленность ритмомелодики всего отрывка прерывается благодаря употреблению в последнем предложении повелительной формы наклонения в значении сослагательного. Словно сквозь оцепенелость, отрешенность прорвался крик душевной боли, отчаяния одинокого человека.

В повести «Мужики» (9) несколько коротких номинативных предложений содержат емкую характеристику причин темноты и дикости крестьян. Пороки мужиков - следствие общего уклада жизни в России: «В течение лета и зимы бывали часы и дни, когда казалось, что эти люди живут хуже скотов... Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправданий. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать ее» (311). Номинативные предложения убыстряют теми речи, придают ей тем самым взволнованность. В данном контексте номинативные предложения обрамлены безличными отрицательными предложениями: «...в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания» и «...а помощи нет и неоткуда ждать ее», усиливающими публицистичность, обличительность произведения и вносящими ощутимый вклад в раскрытие замысла автора: пробудить в читателе внимание к страданиям обездоленных крестьян, сочувствие к их положению.

Номинативные предложения нередко выступают у А. П. Чехова как одна из языковых деталей, участвующих в раскрытии миропонимания героя, способствующих тем самым созданию художественного образа. Например, в рассказе «Попрыгунья» (8) используемые в речи Ольги Ивановны номинативные и неполные предложения передают «порхание» и легкость мысли героини, резко обозначают образ взбалмошной, пустой женщины: «- ...представь, после обедни венчанье, потом из церкви все пешком до квартиры невесты... понимаешь, роща, пение птиц, солнечные пятна на траве, и все мы разноцветными пятнами на ярко-зеленом фоне - преоригинально, во вкусе французских экспрессионистов. Но, Дымов, в чем я поеду в церковь?- сказала Ольга Ивановна и сделала плачущее лицо» (15). С помощью номинативных предложений А. П. Чехов часто изображает глубокие раздумья героев, прозрение, протест против пошлости жизни: «Где я, боже мой?! Меня окружает пошлость и пошлость. Скучные, ничтожные люди, горшочки со сметаной, кувшины с молоком, тараканы, глупые женщины... Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости. Бежать отсюда, бежать сегодня же, иначе сойду с ума!» (Учитель словесности, 8, 334). Цепь номинативных предложений нагнетает образы страшной действительности. Следующие за номинативными безличное отрицательное и инфинитивное предложения придают особую страстность отрицанию Никитиным мира пошлости.

Даже рассмотрение немногочисленных примеров использования односоставных, неопределенно-личных, безличных и номинативных предложений А. П. Чеховым подтверждает справедливость мысли о том, что все элементы языка, лексические, грамматические, должны рассматриваться в системе художественного произведения как его особые компоненты, стилистическая значимость которых порождается и направляется главной идеей, художественным замыслом произведения.

Делюсь ссылкой на крутой сайт с видео.